Глава 1. Знакомство с конунгом
Ингвар
Нордхеймский
— Конунгу не перечь, иначе голова — с плеч, — с
какой-то радостной ехидцей практически пропел тот, кого тут все звали конунгом.
И фраза, которую я всю жизнь считал детской страшилкой, вдруг обернулась вполне
себе даже реальным действием. К ярлу Эймунду, что стоял сейчас в центре
трапезной залы и державшему перед конунгом ответ, со спины шустро подскочили
три воина. Два схватили мощного ярла за руки, а третий — за шею, по которой
буквально спустя мгновение чиркнул ножом.
Отец не сопротивлялся воинам конунга Ормарра,
наверно от того, что и подумать не мог, что его воины исполнял слова-приговор.
Всё произошло так быстро, что за отца даже никто вступиться не успел. Или не
захотели?
Сделав дело, воины-охранники отпустили ярла,
заливающего пол своей кровью всего лишь за то, что посмел перечить конунгу. А
я, глупец, так радовался этой поездке! Впервые отец взял меня на тинг [собрание
ярлов], показать другим ярлам как своего наследника, а мне — показать тех из
ярлов, с которыми мы не пересекаемся в походах, и не видимся как соседи по
занимаемым островам. И вот этот радостный для меня день всего лишь за пару
мгновений стал чернее ночи, когда тучи закрывают свет луны и звёзд. Я хотел
было броситься к отцу, осевшему мешком на пол, но ярл соседнего острова, Йон
Континорский, удержал за плечо, не давая подняться на ноги. И мне только и
оставалось — видеть и молча наблюдать, как вокруг умершего отца на полу
разрастается лужа его же собственной крови. Нашей общей с ним крови. И Из-за
чего? Из-за какой-то глупости!
После того, как все прибывшие друг другу
поприветствовали, конунг, как гостеприимный хозяин, дал своим гостям время
насытиться и выпить. Уж в чём-чём, а в браге недостатка не было. На столах
стояли графины, полные хмельным напитком, а у стены в ряд стояло ещё семь бочек
с тем же содержимым. Да и еды было тоже предостаточно. Некоторые из фруктов я
лично видел впервые и, конечно же, не удержался от того, чтобы попробовать их. Отец
посмеивался в усы, когда я скривился от жёлтого фрукта, который Йон назвал
лимоном, и посоветовал попробовать другой, тоже жёлтый, но длинный фрукт. Банан
пришёлся мне по вкусу.
Дождавшись, когда стук ложек сменится стуком кружек
с брагой и разговорами со взрывами смеха или брани, конунг взял слово и
объявил, что отныне от лично будет подбирать жён ярлам. На выбор будут
предоставлены по три девушки и таким образом свобода воли, вроде как, будет
соблюдена, но зато недостойных жён у его наместников-ярлов, не будет.
— Несправедливый ты закон придумал, конунг, — вышел
из-за стола мой отец, ярл Эймунд. Насколько я знал, он всегда говорил то, что
думал, в глаза. И этот раз исключением не стал. — Сперва ты решил, что на
каждом острове обязательно должна быть ирли [жена ярла]. Тут треть ярлов —
вдовцы. Лет-то нам уже не мало, а жизнь у нас сам знаешь, сурова. Так что
обязательная ирли в нашем-то возрасте…
— Вот как раз и помолодеем с юными ирли, — грубым
басом расхохотался Хьяльв, ярл острова Монгус. Отец рассказывал как-то, что он
ни одной юбки не пропускает, но никогда не насильничает, уговорами и лаской
берёт.
— Но это бы ладно, — отмахнулся от ходока рукой
отец, — жениться — не врагов бить. Но не по указке же?! Нет уж, не согласен! Я
первый раз по велению сердца ирли себе выбирал и, если нужно жениться, то и во
второй раз буду действовать так же. И если сын мой, чьё сердце глубоко ещё ни одна чаровница не затронула, может и
пойти на договорной брак, то те, кто жил с ирли в любви, ни за что на такое не
пойдёт.
— Значит, ярл Эймунд Нордхеймский, ты отказываешься
исполнять волю своего конунга? — утонил Ормарр. И, снова получив утвердительный
ответ, конунг практически пропел страшный приговор, и велел стражникам схватить
смутьяна на и укоротить его на голову.
