Танец с веером - это не столько танец, сколько показательный
бой. Девушка в танце демонстрирует гибкость, ловкость и точность, и
все это - под музыку. Ни одного лишнего движения. Ни одной заминки.
Ни одного неверного шага. Каждое движение подобно кинжалу - острое,
меткое, поражающее цель.
Темнота – мой союзник. Помост для танцев освещается лишь светом
масляных фонарей, уже изрядно прогоревших. И ещё широкие рукава –
они моя защита. Потому что мне сложнее, чем другим девушкам: я не
ниххонка. Если кудрявые волосы я ещё уложила в тугую причёску,
смазанную маслом и яичным белком, то разрез глаз и их цвет не
скрыть даже косметикой. А это значит - лицо всегда должно быть
прикрытым веером или широким рукавом.
Этот танец - завершающая часть обязательного экзамена. Я сама
так решила, несмотря на то, что родители отговаривали меня. С
кинжалами и ловкостью было проще. Вот красота... тут недостаточно
одних тренировок, тут нужно чутье. Грация. И то самое, что мужчины
называют «искушением».
Внутренняя моя птица жаждет петь. В груди кипит нетерпение.
Волнение последних дней почти выплескивается наружу, я уже даже
стоять не могу, пританцовываю. Нет, никогда из меня не выйдет
«охотницы»: я, скорее, приманка. Я просто умру от нетерпения. Как
сейчас. Мой танец в самом конце, это и хорошо, и плохо. Плохо - что
гости устали. Хорошо - что меня непременно запомнят. Надеюсь,
запомнят как самую красивую, а не как неудачницу.
Чтобы успокоиться, я разглаживаю складки своего кимоно. Самое
дорогое, самое красивое - отец не жалеет на меня денег. Даже у
дочери дзёнина нет такого шёлка, что светится изумрудом трав и
россыпью полевых цветов. Разглядываю роскошную вышивку, ковыряю ее
пальцем, то и дело одергивая себя. Невозможно! Меня всю трясет от
волнения. И почему я не воспользовалась мамиными успокаивающими
зельями?
Музыка стихает, и Есинага Кио, моя главная конкурентка и лучшая
подруга выскальзывает из-за занавеса и шелестит мимо, едва ощутимо
задевая меня рукавом. Я дергаюсь, как от удара. Ени ничего не
делает просто так. Но проверять, всё ли в порядке с моим нарядом,
уже поздно. Играет музыка летнего дождя, а это значит, что мне
нужно выходить.
И я выплываю. Вполоборота, прикрыв лицо веером. Кружусь,
взмахивая своим оружием, гнусь волной, перетекая из одного движения
в другое, подбрасываю веер и ловлю его у самого пола, прогибаясь,
касаясь висячими цветочными заколками подола платья. Расправляю
крылья рукавов, прячась, ускользая, ловя каждый звук струны, каждый
перезвон мелодии.
Я – птица. Я гордо расправляю перья, я красуюсь, я прячусь в
траве. Я бабочка – легкая, изящная. Я дракон – убивающий врага
одним обманным ударом хвоста.
Прикрывая лицо рукавом - у меня все движения такие - незаметно
достаю из-за пояса второй веер... и пояс падает к моим ногам. Ени
ухитрилась подрезать его! Она знала мой танец наизусть и все
просчитала! Складки кимоно расправляются, теперь мне ещё приходится
следить, чтобы моё одеяние не разошлось. Не пристало майко
показывать что-то, кроме кистей рук.
Танец удалось закончить с немалым трудом. Я ухитрилась даже
отбросить несчастный пояс ногой – чтобы не споткнуться об него
нечаянно. Последний взмах крыльев: я опускаюсь на колени спиной к
зрителям, позволяя высокому вороту кимоно соскользнуть вниз, так,
чтобы обнажился беззащитный затылок и тонкая шея. Отчего-то мужчин
заводит эта часть тела.
Я была права: дружный вздох прокатился по той части зала, где
сидели зрители. Вряд ли бы обычный поклон вызвал такую реакцию.
Покидала помост победительницей – гордо выпрямив спину, не
оглядываясь. Знала, чувствовала, что я лучшая. О, если бы я
пожелала участвовать в торгах за восход своей луны - была бы самой
дорогой майко. За дверями меня ждала мама. Она всегда поддерживает
меня. Отец, к счастью, не знает, что я тут. Хоть стыдиться мне
нечего, танец был абсолютно пристоен и очень целомудрен, но то, что
начнётся потом... и неважно, что я в этом не участвую. Нет, он бы
не ругался. Молчал бы, так холодно поглядев на меня… Он одним
взглядом умеет передавать недовольство своей излишне порывистой
дочерью.
