Замок сиял в лучах восходящего солнца.
Это явление я наблюдала каждое утро, когда шла с реки к дому,
таща два полных ведра воды. Прекрасное творение мастеров седьмого
века, обветшалое и покрытое вездесущим мхом, вызывающее теперь лишь
жалость и тоску, всё же могло привлечь взор блеском своих окон и
старой, но ещё целой черепицей. Папенька часто говорил с гордостью
за предка, герцога Ланселя - доброго гения короля Сидвика, что
магия замка ещё многие века будет привлекать внимание проезжающих
мимо путников.
Со вздохом я поставила вёдра на землю, потрясла ладонями,
которые занемели от тяжести, поудобнее перехватила верёвочные ручки
и снова потащила воду вверх по тропинке, вьющейся между вековых
лип. Пьянящий сладкий запах едва распустившихся соцветий привлекал
пчёл. Те вились, деловито гудели, торопились собирать липовый
нектар. Надеюсь, в этом году будет много мёда… Первое дело при
простуде, а в чай ложечку – сказка, и никакого дорогущего сахара не
надо!
Что же приготовить на обед?
Жаннина вчера обмолвилась, что Пеструшка плохо несётся.
Постарела курочка, надо бы её в суп. И попробовать обменять
что-нибудь ненужное на пару цыплят или хотя бы петушка… Неурожай
прошлого лета оставил нас в очень невыгодной ситуации: и с крестьян
брать негоже, и у самих в закромах пусто. Даже мыши сбежали в
поисках лучшей жизни! Хоть бы и правда мёда собрать побольше, тогда
можно будет Ивона отправить в Монс на ярмарку… Да, решено.
Пеструшку на супец, а я схожу в замок и возьму из тайной комнаты
пару гобеленов. Мсьё Ланье давно спрашивал про них, да только цену
так занизил, что продавать не хотелось. Он в своём праве, однако я
всё ждала лучшего предложения. Жалко за несколько экю отдавать
вещи, которые стоят намного больше!
Прикинув в уме, я подумала, что за один гобелен смогу
выторговать трёх цыплят. А за второй куплю петуха. Так и обновлю
поголовье кур, а то останемся без яиц.
Дробный топоток босых ног заставил поднять голову. По тропинке
вниз к реке бежали трое мальчишек. Мои братишки Луи и Николя, а с
ними деревенский, Матью. У всех троих удочки в руках, а у Матью ещё
и старенькая бадья.
Я остановилась, радуясь неожиданному отдыху, и братья
затормозили, едва не врезавшись в меня. Луи воскликнул:
- Сестрица, там интендант приехал! Корову собрался уводить!
- Как корову?!
Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, какое сегодня число. Нет, ещё
рано! До уплаты налога ещё целых десять дней! Я рассчитывала на
продажу ткани, которую мы с Жанниной и девочками ткали всю зиму! А
продажа в Меривилле начнётся только через три дня!
Бросив вёдра, я крикнула Луи:
- Донесёшь до дома!
И бросилась наверх, подобрав юбки, чтобы не запутаться и не
упасть.
Тяжело дыша, я ворвалась во двор маленькой усадьбы привратника,
которую мы занимали с тех пор, как оставили замок, и метнулась
прямиком к интенданту. Высокий сухопарый мужчина с роскошными
усами, одетый в форму королевской налоговой службы, стоял, заложив
руки за спину, и наблюдал, как его помощник выводит из сарая Мызку,
нашу кормилицу. Та мычала, отчаянно мотая башкой, и отказывалась
идти куда бы то ни было. Вцепившись в хвост коровы, Жаннина, моя
старая кормилица и служанка, вырастившая всех детей де Клери,
рыдала в голос и причитала высоким визгливым речитативом:
- Да на кого ж вы нас оставляете?! Кто ж нас кормить-то будет?!
Подождите хотя б хозяйку! Мы ж заплатим вам налог! Как же мы с
малыми детишками без коровы-то?!
- Господин интендант! – вступила я, и Жаннина сразу же
заткнулась, но коровий хвост не выпустила. – Вы не имеете права
забирать моё имущество до официального дня сбора налогов! Оставьте
немедленно корову, иначе я буду жаловаться в королевский суд!
