Фея Бориса Ларисовна - Татьяна Русакова

© Русакова Т., 2017

© ООО «РОСМЭН», 2017

Почему так бывает? Хорошего долго-долго ждёшь – хоть тот же день рождения, хоть планшет. А уж маминого отпуска – так вообще не дождаться. А плохое – вот оно: бац! – и случается. Началось всё с того, что Елена Сергеевна опоздала в школу. Юнька тогда ещё не очень встревожился. Первым уроком была музыка, и бабушка Мити Кулика отвела весь класс в кабинет к Вере Васильевне. На музыке волноваться тоже было некогда – Лёвка Гарин до конца уроков дал свой телефон с крутой игрушкой. И Юнька делал вид, что поёт, а сам потихоньку пытал Лёвку, как пройти пятый уровень. Ну, это ему казалось, что потихоньку – ребята пели громко, и приходилось их перекрикивать. Лёвка отпихивался локтем, а Вера Васильевна хмурилась. Юнька так увлёкся, что не сразу это заметил. А когда заметил, было поздно. Вера Васильевна остановила хор и сказала ледяным голосом:

– Лутиков!

Юнька вздрогнул и покраснел.

– Выйди-ка из хора и посиди возле Моцарта. Лутиков поплёлся в угол, к Моцарту. Там стоял один стул. Юнька угнездился на нём и тоскливо посмотрел на великого композитора. Тот глядел укоризненно и словно спрашивал: «Ну, что ж ты, брат, опять?» Юнька пожал плечами: мол, а я что, я ничего, шмыгнул носом и отвернулся. Хорошо ему, знаменитому! Юнька в шесть лет ещё в садик ходил, а Моцарт уже концерты давал.

Вот бы Юнька так умел! Он подошёл бы сейчас к пианино (Вера Васильевна как раз играть перестала), задумчиво положил руки на клавиши… Вера Васильевна сначала посмотрела бы насмешливо: мол, ну-ну, что ты нам исполнишь? А когда Юнька заиграл, она бы ахнула! Нет, лучше заплакала! И спросила: «Лутиков! Чья это дивная музыка? Моцарта?» – «Нет, Вера Васильевна, – скромно ответил бы Юнька, – моя».

Ребята снова запели, но Лутиков их не слышал. Он стоял в чёрном фраке на сцене, залитой ярким светом, и сдержанно кланялся. Под ноги ему падали букеты цветов… Зрители аплодировали стоя и кричали: «Браво! Браво!» И почему-то некоторые из них смеялись… Или даже все?

– Лутиков!

Юнька ошарашенно огляделся. О, ужас! Он что, и правда кланялся? Ребята так хохотали, что сомнений не оставалось. Юнька отчаянно покраснел (оттопыренные уши стали совсем малиновыми) и ринулся вон из класса.

Он спрятался в туалете. Там между последней кабинкой и окном была узкая щель. Третьеклассник в ней бы точно застрял, а тощий семилетний Юнька поместился. Он смотрел на улицу и тосковал. В раскрытую форточку веяло талым снегом, свежестью и свободой. Во дворе школы весёлые семиклассники играли в снежки. Один из них наклонился, чтобы схватить снега, и не видел, что сзади подкрадывается рыжий пацан с полными пригоршнями. Юнька сразу понял, что весь этот снег рыжий сейчас спустит бедняге за шиворот. Лутикову стало интересно: успеет или не успеет? Но досмотреть ему не дали.

Дверь хлопнула, и по кафельной плитке деловито протопали Лёвка Гарин и Джамик Мироян. Наверное, Вере Васильевне неловко было самой искать Юньку в туалете для мальчиков. Лёвка и Джамик заглядывали в каждую кабинку и переговаривались:

– Здесь его нет.

– И здесь…

– Здесь тоже нет!

Лутиков не ко времени вспомнил рекламу о крошечном котёнке, который искал по шкафам маму, и фыркнул.

– Стоп! – сказал серьёзный Лёвка. – Где-то здесь!

– Ма-а-а-ма! – очень похоже мяукнул Юнька и вылез из своего укрытия.

– Ну ты чего? – укоризненно спросил Лёвка. – Тебя Вера Васильевна по всей школе ищет!

– Мы даже в класс бегали! – выпалил Джамик. – А там…

– Там!.. – подхватил Лёвка и замер, разводя руками и тараща и без того круглые глаза.

– Ну, что? – поторопил Юнька.

– Там учительница, – растерянно сказал Джамик. – Её зовут Бориса Ларисовна!