Это факт.
Мы уже учились в 9 классе и у меня был друг Миша. Он был тоже молодым и поэтому тоже учился в школе. У Миши была собака –боксёр. Она громко и задорно лаяла, и я её даже боялся, несмотря на мой солидный возраст-14 лет.
Как-то зимой я пришёл к Мише в только что подаренных родителями мне новых варежках. Увидев меня, Хильда, бросилась ко мне сверкая белоснежными зубами и съела, даже проглотила одну варежку.
Миша испугался. Искусственная или натуральная была кожа?
Я сказал, что натуральная, Миша успокоился, но Хильда умерла. После Хильды у Миши была маленькая, но очень шумная собачка.
Раз я пришёл. Собачка сидела под шкафом и наблюдала за мной. Едва мы успели поздороваться, как под шкафом раздалось шкрябанье лап по полу, и она выскочила из под шкафа и укусила меня за пятку и потом, скользя по полу устремилась обратно.
Наступило лето, и мы с деревянными автоматами Калашникова уехали на военные сборы, вместо того, чтобы мне ехать аэроклубовский аэродром и готовиться к прыжку.
Мише на сборах не понравилось, и мы фиктивно заболели.
Весь июнь 75 года был дождливым. Наконец, мне стукнуло 15! Теперь я мог не опасаться за свой возраст. Погода к концу июня становилась лучше, и кто-то уже прыгнул. Мне решительно не везло – то не было запасного парашюта, то ботинки были не те, да и папа мой к авиации не имел никакого отношения. Погода стояла уже ясная и летне без дождливая и мне было уже 15! Не выдержав отсутствия сына по ночам, мои родители поехали узнавать, чем там я занимаюсь и, убедившись, что ни чем таким Квакинским, слегка успокоились, и мой папа даже пошел к начальнику аэроклуба.
– Разве вы не можете дать ему пинка?
…У меня уже почти не оставалось шансов на прыжок. На следующий день спортсмены уезжали на сборы в Кохтпа-Ярве. Но я все же поехал на аэродром. Совсем один. Наступала ночь, и я решил ночевать на парашютной вышке, что и сделал. Ночью было прохладно, и у меня был только один вариант: подрожать и согреться. Дрожал долго, но почему-то не согрелся и решил покрутиться для согрева в колесе, но закрепил ноги плохо, и в верхней точке одна нога была готова выпасть. К счастью, Валера, двукратный чемпион Ленинграда по высшему пилотажу, имел прекрасную привычку курить табак ночью и эта его замечательная привычка, возможно, помогла мне выбраться из перевернутой ситуации.
Валеру я тогда еще не знал. Затем он дал мне свою ЛЁТЧЕСКУЮ меховую куртку, и я крепко уснул.
Утром я прошел врача, надел каску, парашюты (основной и запасной) и в таком виде стал ждать. Было 16 июля. Пока спортсмены тренировались, прыгая то с 1000, то с 2000 метров, я ждал и потел. Потел часа 3.
Я помню, что мне было страшно подумать, что могу испугаться. Единственное, что я не хотел: прыгать первым.
Наверное, с меня уже валил пар и меня, наконец, заметили. Осмотрев мою амуницию, и подсоединив ко мне прибор на запасной парашют, мне позволили занять место на АН-2.
Наконец, я в воздухе. Мы “стремительно” набирали высоту. Не прошло и полчаса как мы уже оказались на высоте метров 800, и инструктор вежливо отрыл для меня дверь.
Говорят, что отделился я от самолета хорошо, без пинков и уговоров. Я полетел вниз, а остальные наверх. Летел один, 3 секунды до выпуска основного парашюта. Только подумал, что долго не раскрывается, как он и раскрылся.
Дальше, как учили – подтянул под себя ремни, уселся поудобнее, отключил прибор принудительного раскрытия запасного. Все. Можно посмотреть на землю. Необыкновенная тишина. До АН-2 всего метров 500, но его уже не слышно! Земля такая пушистая, и все такое игрушечное, а залив такой голубой! Красота!
Да, меня же предупреждали о шашлыках.
Севернее аэродрома находилось поле и на нем что-то росло. И чтобы это что-то при ветре не падало, к ним привязывали палки, поэтому и название – шашлыки.
