Единственная для первородного вампира - Элис Карма (Elis Karma), Алиса Буланова

Яна

— У моей племянницы какие-то проблемы? — нервно произносит дядя. Его голос похож на скрежет металла. Хочется заткнуть уши, чтобы не слышать.

— Не совсем, — отвечает заместитель ректора по воспитательной работе. — Яна — очень прилежная и старательная студентка. У неё идеальная посещаемость и высокий средний балл. Но она очень нелюдимая. Отчуждённая, понимаете?

— Не совсем, — дядя ещё больше напрягается.

Чувствую, как каждый нерв в моём теле вытягивается струной. Я сижу в приёмной и ожидаю, когда зам ректора, Станислав Михайлович, закончит беседу с моим опекуном. Я словно бы опять вернулась в среднюю школу. Вообще вся эта ситуация с обсуждением меня без моего присутствия кажется немного странной. Особенно, если учесть, что я уже совершеннолетняя. Но я слышала, что в этом учебном заведении такое практикуют. Вероятно, всё дело в том, что детки богатых родителей не могут сами себя дисциплинировать. Вот ректорат и привлекает внимание родителей.

— Вы ведь прекрасно знаете, что наш университет особенный, — произносит зам ректора чуть более отстранённо. — Мы обучаем лучших из лучших, тех, кому в будущем предстоит занять высокие должности в министерствах и ведомствах.

— Это мне известно, — угрюмо подтверждает мой опекун. — Не зря ведь я плачу вам столько за обучение.

— И поскольку вашу племянницу, как и остальных наших студентов, в будущем ждёт карьера руководителя, нас немного беспокоит, что у неё совсем нет силы воли, — продолжает Станислав Михайлович. — Я вижу в ней потенциал, но его словно что-то подавляет. Я подумал, может, вам известно, что с ним происходит?

Я вдруг замираю. Даже дышать перестаю. В зловещей тишине слышен лишь ход настенных часов. Дядя медлит с ответом, хотя он-то точно знает, что со мной не так. Вот только не признается никогда.

— Что ж, вы ведь в курсе, что я Яне не отец, — произносит дядя наконец. Дрожь раздражения пробегает по спине. Опять он завёл старую пластинку. — Мама Яны, сестра моей дорогой жены, погибла десять лет назад прямо у девочки на глазах. Полагаю, это отложило отпечаток на её психику.

— Какая печальная судьба, — вздыхает зам ректора. — Но быть может, вы убедите её позаниматься со штатным психологом? Она не должна носить всё это в себе.

— О, не волнуйтесь на этот счёт, — с фальшивой любезностью говорит дядя. — У Яны уже есть свой психоаналитик. И поверьте, пусть и небольшими шажками, но моя племянница становится всё более открытой к миру. Ей просто нужно время.

От фальши в его голосе у меня начинает пульсировать в висках. В голове будто случается спазм. Сколько бы я ни наблюдала это раз за разом, не могу понять, как можно так нагло и бессовестно врать.

— Ты в порядке? Принести воды?

Секретарь зам ректора, стройная жгучая брюнетка лет двадцати пяти, отвлекается от монитора своего компьютера и поднимает на меня глаза.

— Спасибо, не нужно, — отвечаю я, потирая висок.

Знаю, что вода мне не поможет. В последнее время мне даже обезболивающие не помогают. Надо просто подождать. После приступа боль отпускает, и я даже на какое-то время ощущаю прилив сил.

— Если это всё, то мы, с вашего позволения, пойдём, — говорит дядя поднимаясь. — Племяннице как раз надо на консультацию.

— Хорошо, — соглашается Станислав Михайлович. — Я очень надеюсь, что она придёт в норму. Убеждён, что у неё есть особенный талант видеть людей насквозь. Она бы смогла сделать блестящую карьеру, если бы была чуть смелее.

Вместе они выходят в приёмную. При их появлении мы с секретарём поднимаемся на ноги. Дядя бросает на меня злой взгляд. Чувствую, как внутри всё холодеет и сжимается.

«Спокойно, Яна, всё проходит однажды, и это тоже пройдёт» — говорю себе мысленно.