– Давай, сучка, шевели своими сладкими булками, – грубо прилетает мне в затылок, после чего следует сильный толчок в спину.»
Я чуть не падаю, но удерживаю равновесие на ватных ногах в кедах и ускоряюсь. Прохожу в тёмное помещение, где пахнет тяжёлыми восточными благовониями. Затравленно оглядываюсь, морщась от боли в запястьях. Мои руки туго связаны верёвкой, она врезается в мою кожу, и наверняка уже растёрла запястья до крови.
Позади раздаётся грубый бас, и в комнате вспыхивает жёлтое освещение, но всё равно остаётся полумрак. В двух шагах от меня стоит деревянный, явно повидавший стол, грязный, массивный, с зарубинами на столешнице. А с потолка над ним свисают два каната, на концах которых металлические, ржавые кольца. Приторно сладкий запах помещения никак не вяжется с обстановкой. Я в таком шоке, ступоре, что не успеваю как-то отреагировать на тяжёлые шаги за спиной, меня резко хватают за локоть и разворачивают на сто восемьдесят.
– Пожалуйста, не надо! – всхлипываю я, вскинув голову и посмотрев на парня-громилу, что приволок меня сюда.
Темноволосый смазливый парень на вид двадцати семи лет в обтянувшей сталь мышц чёрной футболке, на его лице татуировки, двухдневная щетина, в правой брови кольцо пирсинга. Страшный, опасный, дикий…
Он скалится и, рывком склонившись, цедит в моё испуганное лицо:
– Тебе разве не говорили, что лучше не шарить ночами по улицам. Знаешь сказку про девчонку в красной шапке и большого серого волка? Так вот, ты до бабушки не дойдёшь, девочка.
Вздох в моём горле застревает острым лезвием, когда парень хватает меня за длинную косу на затылке и дёргает с силой за неё, заставляя откинуть голову назад.
– Нет… нет… не трогайте меня… вы знаете, кто мой папа?.. – пытаюсь справиться с ужасом и кричать, но всё, что из меня вырывается, это еле слышные сипы.
– А я буду трогать, ещё как… – хрипит он, откуда-то достав блестящий нож и приставив его к моему горлу. Я замираю, широко распахнув глаза. – Папочка, говоришь? А с чего ты взяла, что он будет против, если его непослушную дочь отымеют во все дырки?
О чём он говорит!
Мужчина медленно ведёт холодной, острой сталью по моей скуле. Приставляет остриё ножа к моим губам и хрипло шепчет:
– Будь послушной, а иначе… – давит ножом на обе губы, языка касается солоноватый вкус крови, меня – щиплющая боль. – Придётся задействовать его.
Сдерживая всеми силами рвущиеся всхлипы, я быстро моргаю, давая понять, что всё поняла.
Да… я всё поняла. И наверняка лучше бы было умереть здесь и сейчас, дабы не узнать, что он хочет со мной сделать.
Дёргаюсь, когда парень резко опускает нож к моему животу и подцепляет острым кончиком ткань худи.
– Хорошая девочка… – с довольным оскалом он делает вертикальное движение рукой, и кофта под действием наточенного лезвия на мне распарывается.
Он откидывает нож на пол, тот с громким лязгом ударяется о плитку, и мне приходится сжать зубы, чтобы не закричать, потому что этот парень тут же начинает сдёргивать с меня кофту. Но только та не падает на пол, а повисает на моих связанных за спиной руках. Теперь я перед ним в одной майке, под которой даже нет лифчика. Очень хорошо вижу, как лицо напротив за мгновение приобретает совершенно по-звериному хищное выражение. Дёргаю плечами в попытке хоть как-то отбиться, я не могу просто стоять, нужно сопротивляться, но…
– Привёл, Сет? – раздаётся второй мужской голос где-то в стороне. До боли знакомый. И я шокировано поворачиваю голову в ту сторону.
Мои глаза расширяются ещё больше при виде высокого мужчины лет сорока в классическом чёрном костюме, который источает превосходство и власть.
– Папа… – произношу онемевшими губами.
– Здравствуй, дочка. Не скажу, что встреча неожиданная. Я тебя очень ждал, – ухмыляется он, осматривая меня с ног до головы. Меня прошибает током от всего происходящего. – Мы не виделись с тобой почти год. Какая ты выросла… ладная. Вся в маму.
