Двойная ошибка миллиардера - Тала Тоцка

Канун Рождества

«Ты меня помнишь? Я беременная».

Хм. Так не годится. Невежливо. Правильно будет поздороваться.

«Привет. Ты меня помнишь? Я беременная».

Нет, так тоже не годится. Вдруг он скажет, что не помнит? Надо быть уверенной и не начинать разговор с глупых вопросов.

А что если так:

«Привет, Артем! Я Алена, которая Плохая, помнишь меня? Послушай, я беременная».

Ну, уже лучше. Тут и «нет» не скажешь. Разве можно кого-то забыть с такой фамилией?

Покажите мне таких, я, к примеру, за всю жизнь не встретила. А Плохая я уже восемнадцать лет. То есть, с рождения.

Нет, пожалуй, лучше не переспрашивать. Просто сказать «я Плохая» и все.

«Привет, Артем! Я Алена Плохая. И я беременная».

Черт, звучит как приветственная фраза на собрании Общества Анонимных Алкоголиков.

«Привет. Я Гриша, и я алкоголик. Я пил двадцать лет».

Это я в фильмах видела, не вживую, я алкоголь не переношу, а сейчас мне тем более нельзя. Но вдруг у Асадова тоже возникнет такая ассоциация? Как любит говорить наш преподаватель по психологии, ассоциативный ряд.

Откуда взялась такая ассоциация, можно не спрашивать. Отовсюду.

Вокруг разливаются дразнящие запахи гвоздики, ванили и корицы, которыми у меня пропитались даже шарфик с рукавичками. А как им не пропитаться, если я стою в самом центре самого роскошного Рождественского базара Вены?

Ратушная площадь сияет рождественской иллюминацией. Нарядные киоски как под гипнозом манят горами сладостей, подарков и сувениров.

Украшено абсолютно все вокруг — каждое деревце, каждый кустик, каждый столб. Гирляндами, фонариками, мерцающей елочной мишурой, сказочными фигурками.

На каждом шагу продается горячий пунш, это он мне так пахнет. Местные жители убеждены, что его рецепт в Австрию привез Моцарт. Вот только попробовать пунш мне не светит, в моем положении его можно только нюхать.

Так что бедняга Моцарт зря так надрывался.

Перехватываю неудобный живот и несколько раз втягиваю носом умопомрачительные запахи. Хорошо, хоть есть можно. Еда здесь какая хочешь, на любой вкус.

Венские колбаски и сыры, пряники и шоколад. Печеные каштаны, жареный миндаль, сырные палочки и рождественские крендели. И обязательные венские вафли с марципанами.

Все это пахнет так, что у меня желудок сводит. И слюнки текут. Как же есть хочется, елочки-иголочки...

Но деньгами я разбрасываться не могу, у меня все финансы строго расписаны и распланированы. Из суммы, которую я выделила на сегодняшний вечер, денег осталось только на что-то одно — или на пряник, или на марципан.

Вечерний каток, больше похожий на лабиринт, зажигается яркими огнями, а я стою возле киоска от благотворительного фонда Артема Асадова и размышляю, как сделать так, чтобы его охрана не приняла меня за попрошайку.

Высчитываю в уме, сколько получится сэкономить, если завтра весь день ходить пешком. Тогда хватит и на пряник, и на марципан. Устрою себе и девчонкам настоящее Рождество!

Настроение поднимается, все-таки праздничная атмосфера понемногу передается и затягивает. Единственное, я так и не решила, как начать разговор с Асадовым.

Мне нужно, чтобы он меня вспомнил. Только времени у меня будет мало, и шансов закончить фразу «помнишь, ты перепутал меня с девушкой друга, а я тебя приняла за уборщика?» практически нет.

Скорее всего, получится дойти максимум до «друга», дальше придется общаться с охраной.

И тут меня озаряет. А что, если использовать метод якорения?

Вспоминаю все, что нам успели начитать по психологии, и усиленно думаю.

Что из нашего прошлого может сработать как спусковой крючок? Что может сыграть роль якоря? О чем была его последняя фраза?

Таблетки, точно. Когда все прояснилось, Асадов дал мне таблетки экстренной контрацепции, и даже проследил, чтобы я их выпила.