Два полцарства - Тальяна Орлова

– Сашка! Саш, да где ты?

От немного визгливого крика, долетевшего до меня через два этажа, я устало поморщилась и откинула тряпку.

– Иду, иду, – ответила тихо, абсолютно уверенная, что девушка меня расслышать не могла. Так и плелась вверх по лестнице, приговаривая: – Иду, иду. Мне же больше нечем заняться, кроме как туда-сюда ходить.

На самом деле я немного преувеличила степень моего раздражения, ведь жаловаться мне было не на что. Почти год я работала на эту семью уборщицей, а по-новомодному – горничной. И весь год считала, как сильно мне с работодателями повезло. Приехала я в Москву из Тулы, а вот поступить в институт на бюджетное место не удалось. Собиралась возвратиться в родные края и попытать счастья через год, но так кстати подвернулась вакансия – убираться в особняке на Рублевке. Нанял меня Виктор Петрович Камелин и уже через два месяца назначил такую зарплату, что все мои финансовые проблемы уладились, словно их отродясь не водилось. С тех пор я могла откладывать деньги и теперь потянула бы в институте даже коммерческое место, осталось только подождать несколько месяцев до нового набора.

Сам Виктор Петрович казался мне мужчиной замкнутым и довольно строгим. Он никогда меня или кого-то еще на моих глазах не хвалил. Просто если был доволен – молча выписывал чек. Исходя из того, что я такие чеки, помимо оговоренной зарплаты, получала нередко, можно было сделать вывод, что у семейства Камелиных к моей работе претензий нет. Должно быть, в случае недовольства Виктор Петрович так же молча укажет на дверь, и попробуй не успеть убраться восвояси. Радовало и то, что чаще всего его не оказывалось дома: он или пропадал на работе, или укатывал в медовый месяц с молодой женой-фотомоделью. Кстати говоря, каждый раз с разной. В общем, отношения с работодателем у меня сложились идеальные.

А с его дочерью общаться приходилось чаще. Не то чтобы она меня сильно донимала, но имела привычку вот так визжать через пару этажей из-за какой-нибудь мелочи – например, подсказать, куда она подевала темно-синюю сумку от Гуччи. Нет, не ту темно-синюю с отливом в зеленый, а темно-темно-синюю с оттенком фиолетового. И как я сразу не поняла? Дочь Виктора Камелина была очень избалованной и немного неприспособленной к жизни, но ни в коем случае ее нельзя было назвать злобной или завистливой. Обычная добродушная и легкомысленная девушка, чуть старше меня самой, у которой с самого рождения было абсолютно всё, и это не могло не отразиться на ее характере совсем, но отразилось лишь в мелочах. Она даже в адрес постоянно меняющимся мачехам ничего особенно хамского не отвешивала: позволяла папуле быть счастливым, пока он спонсировал все ее прихоти.

Я остановилась в открытом проеме ее спальни, лицезрея дочь хозяина в одном нижнем белье и роющейся в ворохе одежды.

– Да, Ангелина Викторовна, – сказала я как можно спокойнее. – Вы что-то потеряли? Опять.

– Опять? – она вынырнула из кучи шмоток. – Саш, ну почему ты похожа на старую, изъеденную молью старуху?! Даже у моей няни было не такое нравоучительное лицо!

На глупый вопрос я лишь плечами пожала, ожидая продолжения. Ангелина вскочила на ноги, ничуть не стесняясь почти полной наготы, и бросилась ко мне. Вполне возможно, с обнимашками – с ней изредка такое случается. Или собиралась о чем-то просить – с ней такое случается почти постоянно. Я на всякий случай отшатнулась и прикрылась руками, но девица остановилась в шаге от меня и затараторила сдавленно-восторженным шепотом:

– Папуля на Гаити укатил с этой… блин, как ее?

Я посмотрела на нее поверх своих рук:

– Я в курсе. С Ольгой Васильевной, вашей мачехой. Они поженились на прошлой неделе.