Дочки - матери - Агата Озолс

В какой момент я заподозрила неладное? Сейчас, оглядываясь назад, думаю, что это случилось, когда Манюня сообщила о расставании со своим парнем.

Тогда еще у меня в голове промелькнула мысль, что ее парень мне, в общем-то, нравился, насколько может нравится матери ухажер единственной и горячо любимой дочери, а вот каким будет следующий …

У нас с Манюней доверительные отношения. Нет, мы не подружки. Подружек у дочки и без меня более, чем достаточно. Но Манюня мне доверяет, насколько вообще может доверять матери двадцатилетняя барышня. С молодым человеком, опять же, познакомила. Я даже знала, что именно этот долговязый юноша, чем-то отдаленно напоминающий эльфа, стал ее первым мужчиной. Без подробностей, разумеется. Зачем мне подробности интимной жизни моего ребенка?

Этот роман длился уже больше года, а потом дочка сообщила мне, что они расстались. Причины расставания остались для меня за кадром, объяснять что-либо Манюня не пожелала, а я постеснялась приставать с расспросами. Манюня плакала, сидя за столом на кухне. Я гладила ее по голове, уверяя, что все пройдет. Да и что я еще могла ей сказать? Что будут в ее жизни и другие мужчины? И когда это кого-то утешало? Мы просидели на кухне далеко за полночь, прежде чем Манюня немного успокоилась и я отправила ее спать. Кажется, она до утра общалась с подружками, обсуждая с ними своего уже бывшего парня.

Еще несколько недель дочка заметно грустила, а потом я стала замечать, что ее поведение изменилось, а с лица исчезло выражение тихой печали. Мне бы порадоваться, но что-то мешало вздохнуть с облегчением.

И вот сейчас, стоя в прихожей и рассматривая дочкину сумку, попутно кляня на чем свет свою интуицию, я пыталась осознать весь масштаб неприятностей. О том, что неприятности огромные безмолвно свидетельствовала сумка. Небольшая такая, симпатичная сумочка, в раскрытом нутре которой виднелись Манюнины вещи. Милую вещицу украшали скромные, но до боли знакомые латинские буковки LV. На всякий случай я прошлась глазами по обуви, робко надеясь найти чужие туфли, что означало бы, что дочь пригласила гостей и сумка принадлежит не ей, а подружке. Но увы, вся обувь была мною опознана, как моя и Манюнина.

Я вздохнула и присмотрелась к сумки повнимательнее, в надежде, что новый дочкин аксессуар окажется подделкой. Как там пишут на просторах интернета? Копии класса люкс? Напрасные надежды, все-таки я правильно воспитывала Манюню, фейки она не носила и сумка была оригинальнее некуда.

А вот теперь скажите мне, откуда у двадцатилетней студентки могла появится подобная, мягко говоря, недешевая вещица? Я ее не покупала, денег на нее не давала, значит, сумку из разряда «тяжелого люкса» купил кто-то другой. И кто это мог быть?

Вариантов было крайне немного, всего два. Подруг, имеющих возможность делать такие подарки, у Манюни не было. Заработать на сумку LV Манюня не могла. Значит это был подарок мужчины. И это или какой-нибудь юный мажор, или взрослый, состоятельный мужчина. При мысли о последнем в горле встал комок. Что угодно, пусть даже вздорный мальчишка из богатой семьи, но только не возрастной любовник! Даже думать о таком не хочу, но боюсь, что придется.

Пока я соображала, как лучше поступить, в коридор выползла сама виновница переполоха.

- О, ма, ты пришла, - обрадовалась Манюня. - Что вкусненького принесла?

Это у нас с детства традиция - мама всегда приносит что-то вкусненькое. И пусть холодильник забит до отказа, а на обеденном столе в вазочке лежат конфеты и фрукты, Манюня всегда ждет, что мама принесет на этот раз.

Все еще пытаясь придумать, как бы половче узнать имя дарителя дорогого подарка, я сбросила туфли и машинально ответила: