Прошло пол года. Сто восемьдесят дней, если быть точнее, с момента исчезновения Алисы. Прямо посреди ночи, из больничной палаты, она бесследно пропала, растворившись в воздухе.
Марфа сидела у окна, смотрела на капли дождя, медленно стекающие по стеклу, и вспоминала тот злосчастный день, когда она снова потеряла свою дочь. Ее лицо не выражало никаких эмоций, а сознание путалось от накатывающих и пугающих мыслей. Женщина была сломлена. В первый раз, когда Алиса сбежала, Марфа отчаянно верила в то, что ее дочь жива. Она долгие годы не виделась с ней, но материнское чутье подсказывало, что сердце Алисы где-то бьется, пусть и не рядом с ней. В этот раз, она не чувствовала ровным счетом ничего, кроме всепоглощающей тоски и опустошенности, будто ее грудь пробили насквозь, и вместо незаживающей и кровоточащей раны – образовалась черная дыра. Она так и продолжала сидеть, прокручивая каждую деталь того дня, снова и снова…
УТРО В ДЕНЬ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ АЛИСЫ…
Дверь палаты, которую Марфа торопливо открыла, скрипнула, словно предвещая беду. Этим утром, женщина отчего-то пришла раньше обычного с любимым яблочным пирогом Алисы. Тихо войдя внутрь, чтобы не разбудить наверняка еще спящую дочь, она увидела, что комната была погружена в полумрак, лишь только тусклый свет маленького включенного ночника рассеивал тьму. Марфа, сжимая в одной руке букет полевых цветов, которые должны были стать для Алисы очередным воспоминанием из детства, а второй, придерживая блюдо с пирогом, вошла в палату, предвкушая встречу с дочерью. Но комната оказалась пуста. Женщина бегло осмотрелась: кровать была не застелена, стакан с водой стоял на тумбочке, будто и не был тронут, все личные вещи дочери были на своих местах: на подоконнике – забытая книга, а на тумбочке – завядшие розы.
"Может она вышла в дамскую комнату? Или пошла поговорить с врачом, может плохо стало?" – подумала обеспокоенная мать про себя. Она присела на край кровати и решила немного подождать, прежде чем начинать сеять панику. Но время шло, а Алиса – нет. Палата так и оставалась пустой, несмотря на яркий рассвет солнца. Тревога медленно, но верно начала заполонять ее душу. Она вышла в коридор, оглядываясь по сторонам, и не громким голосом зачем-то позвала дочь:
"Алиса? Доченька, ты здесь?". В ответ – тишина. Она бросилась к медсестре, дежурившей на посту: "Вы не видели мою дочь? Она должна быть в этой палате, но ее там нет!" – показывая пальцем на дверь, встревоженно спросила Марфа. Медсестра лишь пожала плечами и равнодушно произнесла: "Я не знаю, сейчас посмотрю в журнале". Минуты тянулись вечно. Медсестра, просмотрев очередной раз записи, сообщила: "Ничего не понимаю. По плану она должна быть в палате. Никаких переводов, никаких выписок".
Марфа ощутила, как земля уходит у нее из-под ног. Она схватила телефон и не смотря на очень раннее время, начала быстро набирать номер Майкла. После пары гудков, мужчина ответил, Марфа сразу выпалила:
"Майкл… Алиса… она исчезла… я не знаю, что случилось…" – ее голос сорвался, переходя в рыдания.
Майкл, услышав крики Марфы сквозь сон, резко поднялся с постели, подскочив на ноги и протирая глаза, он встревоженно переспросил:
"Что? Как исчезла? Я сейчас буду". И спешно, на ходу одеваясь, он со скоростью молнии помчался в больницу. Его сердце бешено колотилось, выпрыгивая из груди, а в голове мелькали страшные картинки, которые рисовало его сознание. Влетев в палату, он увидел Марфу, бледную, с заплаканными глазами, мечущуюся по комнате.
"Что случилось? Где она?" – голос Майкла звучал хрипло, с примесью настоящего отчаяния. В ответ Марфа лишь всхлипнула и указала на пустующую кровать. В эту же минуту Майкл ощутил как холодный ком подкатывает к горлу, как озноб прошелся с головы до пят, пронзая его тело, будто иголками. Он резко развернулся и выйдя из палаты, начал действовать, пытаясь сохранить рассудок. Сперва он подошел к охране, опросив их, затем врачей, медсестер и всех, кто мог хотя бы что-то заметить или услышать. Он прочесывал коридоры, заглядывая в палаты, но Алисы нигде не было. С трудом сдерживая гнев и отчаяние, он, взяв в руки телефон, а затем будто что-то обдумывая в голове, решительно набрал номер. После пары секунд Майкл сказал в трубку:
