Читать.
Писать.
Читать.
Думать.
И опять писать.
Так все и происходило.
Ты живешь. И смотришь на все, что происходит. Под лупой.
Театральный реализм.
Тебе и смешно. И грустно.
Местами страшно.
Иногда неловко.
Бывает стыдно.
Но ты не можешь не писать об этом.
Смеяться над собой. Над окружающими. Над обстоятельствами.
Ты – главный персонаж. Твоей же истории.
Пандемия как железнодорожный тупик. Уперся.
Собрал все, что писал. Все старые заметки за 10 лет.
Дописал насущное.
Еще раз дописал. И понял – все разное. Все. Абсолютно.
Неудивительно. И я менялся тоже. Отращивал и отстригал волосы. Ушивал и расшивал штаны. Работал. Не работал. Красил ногти. Красил яйца на Пасху. Помотался по отношениям, как по исправительным заведениям. По нарастающей.
В общем, не стал ровнять текст. Оставил как есть. Мэшап.
Превратил в сборник коротких рассказов.
И сбил их как в шейкере без системы.
Без структуры по времени и теме.
Да, знаю. Написано странно. Как будто я пытаюсь точками подать сигнал бедствия. Хочу, чтобы меня спасли. Заметили.
Но я думаю так, как пишу.
Отрывисто.
Это естественное – из меня слова выходят.
Толчками.
Короче. Решил выложить сборник.
В открытый доступ. Отпустить его. Перестать дописывать. Перестать редактировать. Перестать фантазировать, что я когда-нибудь возьму и издам. В голове уже был макет. Дизайн. ТЗ для продакшена. Фотосессии. Черно-белые фотографии. Героиновый юноша в трусах и офисной рубашке. Слоняется по квартире. Смотрит в окно. Ест над раковиной. Лежит на полу, глядя в потолок. Смотрит фильмы. Такое.
Не будет всего этого. Плевать.
Только текст. Онлайн. Все.
В тренингах по «управлению временем» было понятие окон. Это когда едешь из точки А в точку Б и ограничен в выборе прикладных мероприятий.
Неожиданно для себя выбрал.
Писать.
Материалы к гипотетическим интервью, путевые заметки, короткие истории.
Кто бы подумал – ненавидел все это в школе.
Сочинения выходили как камни из почек, долго и мучительно. С кровью.
Учительница была старой школы. Карасева Роза Георгиевна. 150 сантиметров принципов и правил. Беспощадна к нам. Беспощадна к себе. Иногда возникало ощущение, что и спала она в жестком накрахмаленном платье с идеально прямой спиной. Или не спала вообще.
Эта сильная духом женщина ненавидела плагиат. Выискивала. Находила. И потом жестко и обидно высмеивала активных пользователей.
Чтобы избежать публичного унижения, я тщательно готовился.
Долго собирал материалы, относящиеся к теме. Компоновал их. Сшивал. Чтобы не были заметны литературные стыки. Короче, работа, по сложности сравнимая с запихиванием моделей кораблей в бутылку.
*Никогда не понимал, как они это делают.
Долго. Сложно. Кропотливо. Результат не очевиден.
Из сегодняшнего дня даже не понимаю, в чем, собственно, была основная сложность.
Нового у нас ничего. Объявили пандемию.
Мой рейс в Дюссельдорф «Аэрофлот» отменил.
Как только деятельная составляющая отходит на второй план, голова заполняется всяким эмоциональным мусором.
А он? А она? Почему? А я? Пишет? Не пишет? И что именно? Что думает? Нужно ли что-то делать? И если делать, то когда? Что именно ответить, если спросят? А если не спросят, то почему, и что делать в этой ситуации?
Голоса. Мужские. Женские.
Закрываю глаза и пытаюсь резким гребком руками растолкать и вынырнуть.
Прямо под колонку.
Где играет Kraak & Smaak.
Телефон не узнаёт меня в маске.
Интровертом быть лучше.
Искрометные шутки в группе Карантин.
Гусева-стилист печёт печенье и пироги. Стильные.
Лёха – буддист. Просто буддист.
Ищу картинки котиков для Наташки. Уже непросто. Учитывая наши длительные отношения.
Наиля с Денисом лают на вирус с веранды.
