Дикий дракон для принцессы - Анита Милаева, Анна Осокина

Саркайн

Я слышал нежное девичье пение. Чудесные звуки доносились сквозь пелену забытья, из которого я не мог вырваться, как ни пытался. Этот голос проникал глубоко в меня, в самые потаенные уголки души, не позволяя окончательно провалиться в черноту, которая окутывала и норовила поглотить полностью.

Не знаю, как долго я держался за этот голос, как за красную нить, что не давала затеряться во мгле, но постепенно стал различать мелодию и отдельные слова. Когда-то, очень давно, как будто в прошлой жизни, мама пела мне эту старинную колыбельную. Я с трудом разлепил глаза и тут же закрыл: слишком ярким показался свет факелов.

Девица, словно кошка, все мурлыкала себе под нос старинный мотив. Я предпринял еще одну попытку взглянуть на обладательницу волшебного голоса. На этот раз удалось различить хрупкий силуэт и густые светлые волосы, которые мягкими волнами стекали по плечам и спине, отражая огненные всполохи.

Она стояла, отвернувшись от меня, перебирая какие-то склянки на грубо сколоченном деревянном столе. Я скосил взгляд в сторону, пытаясь понять, где нахожусь, а еще лучше — как сюда попал. Со всех сторон меня окружали холодные каменные стены. Попытался пошевелиться — тело в нескольких местах пронзила дикая боль. Я застонал и затих.

Незнакомка обернулась ко мне, на ее хорошеньком лице застыло выражение удивления или даже испуга. Она прижала руки к груди, как будто не ожидала, что я очнусь.

— Не бойся, я тебя не обижу! — хотел сказать, но вместо этого из горла вылетел только беспомощный сип, едва походивший на речь: во рту все пересохло.

Девица кинулась в сторону. Сначала я подумал, что она сбежала, но через несколько мгновений та снова оказалась передо мной, держа в руках кубок. Она приподняла мне голову и молча приставила кромку к моим губам. Не разбираясь, что за напиток внутри, я стал так торопливо и жадно глотать, что закашлялся. Это была чистая ледяная вода. Она скользнула по разгоряченному нутру, охлаждая его и принося покой.

Я с удовлетворением откинулся на что-то мягкое, только сейчас поняв, что лежу на узкой кровати, а руки и ноги закованы в толстые стальные кандалы! Дернулся всем телом, чем переполошил незнакомку: она отшатнулась от меня и отошла на несколько шагов. Меня же насквозь пронзила такая яркая вспышка боли, что в глазах поплыли белые звездочки, а потом помещение на какое-то время погрузилось во мрак. Я тяжело дышал, пережидая приступ и всем существом желал, чтобы пульсирующая острая боль, которая пришла сразу отовсюду, хотя бы немного притупилась.

— Лучше не двигайся, будет только хуже, ты еще слишком слаб, — наконец сказала хоть что-то светловолосая. Ее голос, неожиданно довольно низкий и бархатистый, полился на меня медовым сиропом, как будто даже боль немного притихла. Но я на это не купился, знал, что она, словно хищник, затаилась, чтобы выскочить и напасть на меня в тот самый момент, когда я буду меньше всего этого ожидать.

— Что случилось? — спросил я.

Но загадочная собеседница молчала, лишь разглядывая мое лицо большими серыми глазами с лавандовыми полосами на радужках. Такие странные глаза, такие настороженные… Она столь внимательно вглядывалась в каждую мою черту, глядя то в один глаз, то в другой, то переходя на нос и губы, а потом снова по кругу. Она как будто собиралась рисовать портрет по памяти. Этот ее взгляд приятным холодком шел вдоль позвоночника и одновременно заставлял меня желать отвести свой. Вот только я не мог себе этого позволить. Не знаю почему, просто не мог, не привык уступать, наверное. Беда была в том, что я не понимал, кто я.

Силился вспомнить, как получил несколько, судя по всему, серьезных ранений в грудь и живот, но память словно застилал густой предрассветный туман, и я продирался сквозь него, хотя череп от таких попыток пытался лопнуть и разлететься на мелкие острые осколки. Кажется, головой я тоже здорово приложился…