– Малыш, ты такая сладкая, – шепчет на ухо мой парень Матвей, а следом я ощущаю влажное касание его языка и укус, от которых моя кожа покрывается мурашками.
Мы в клубе. Его рельефная грудь прижимается к моей спине, горячие ладони сжимают талию. Напряженный под плотными джинсами член тычется в мой зад, упакованный в короткую юбку. И хотя я точно знаю, что в толпе никто не обращает на нас внимания, щеки все равно начинают пылать.
– Ты у меня такая охуенная, – не унимается Матвей, прикусывая чувствительное место за ухом. – Трахнул бы тебя прямо здесь. И пусть все смотрят.
Вокруг нас под сеты модного диджея беснуется толпа. Громкие басы отдаются дрожью в теле. Душный воздух оседает мелкой росой на коже. Воздух буквально наэлектризован, а внутри меня играют два бокала коктейля. Но от нарисованной вкрадчивым голосом моего парня картины у меня неприятно сводит желудок.
В последнее время у Матвея постоянно возникают сексуальные фантазии… Пока это не больше, чем слова, но за год, что мы встречаемся, я хорошо изучила своего парня – просто так он не болтает. И то, что он начал набивать мой гардероб все более откровенными нарядами, а во время занятий сексом стал пробовать все более провокационные вещи, включая анальные ласки, наводит меня на мысль, что вскоре он перестанет довольствоваться тем, что я позволяю ему сейчас. И попросит о большем.
А я не знаю, готова ли я ему это дать.
Спешу расслабиться и продолжить покачиваться под музыку, запрокинув руки над головой и обняв шею Матвея. Выдыхаю, чтобы заранее не накручивать себя. Потому что знаю, что он не сделает ничего, чего я не захочу. Потому что до него я вообще не была знакома с огромным дивным миром похоти и разврата, который мне открыл. Ну, если проще, я была девственницей. Мот меня всему научил. И судя по рассказам подружек, которые ни разу не испытывали больше одного оргазма за ночь, учитель мне достался один из лучших. Если не самый.
Поэтому я сильнее оттопыриваю задницу, прижимаясь к твердому восемнадцатисантиметровому стояку. Слушаю хриплое рычание в ухо, которое нравится мне больше местных треков. А через пять минут мы уже садимся в его красную спортивную тачку, которую на двадцатипятилетие подарил ему отец, и Матвей выжимает педаль газа в пол.
– Надо было просить у отца тоже “Гелик”, – ругается он под нос, с визгом шин затормозив на красный свет перед перекрестком.
– Зачем? – мой мозг затуманен возбуждением и алкоголем, а в ушах по-прежнему рокочут басы: бум-бум-бум.
– Уже бы драл тебя на заднем сиденье, которого здесь нет.
Следом включается зеленый, и Матвей со старта уносится ракетой вперед. А я беззаботно смеюсь, вспоминая, как на днях мы пытались опробовать его машину. Как итог, я не кончила и набила шишку на затылке, а Мот за химчистку салона отдал больше десяти тысяч.
На подземный паркинг мы заезжаем через десять минут, хотя на человеческой скорости ехать до его квартиры в люксовой новостройке не меньше получаса. Уже в лифте Матвей, наплевав на камеры, прижимает меня к зеркалу, отодвигает трусики и ласкает между складочек, вводя пальцы лишь на фалангу, чтобы раздразнить. Пока мы неспешно поднимаемся на тринадцатый, четырнадцатый…
Двадцать второй этаж, – возвещает автоматический женский голос из динамика, и Мот в ту же секунду подхватывает меня на руки, чтобы я скрестила ноги за его спиной и терлась промежностью о грубую ткань его джинсов.
Два часа ночи, пустая лестничная клетка, на которой всего четыре квартиры. Никто нас не видит, но даже если бы и да – Матвей был бы не против, судя по его гортанному рычанию и грязным словечкам, которые он просто обожает. Мне иногда кажется, что больше всего в сексе он любит именно болтать.
