Эта книга – не о детях. Она – о нас.
О тех, кем мы были, прежде чем стали тише.
Когда-то каждый из нас был криком. Светом. Песней.
А потом – чем-то случилось.
Кто-то не услышал. Кто-то ударил. Кто-то молча отвернулся.
И вот – из света осталась тень. Из песни – эхо. Из сердца – урна.
Эта книга собрана из осколков.
Каждая притча в ней – как ступень в подземелье, по которому спускается Душа.
Чтобы найти то, что спрятано глубже страха:
Имя. Память. Возвращение.
Здесь нет сказок со счастливым концом.
Но есть правда. Горькая, как зола.
Теплая, как дыхание перед смертью.
И живая – как шаг в сторону себя.
Вы держите в руках голос Тех, кто когда-то был забыт.
Они – не жертвы. Они – клинки.
Они – дети Темной матери
пришедшие из тьмы не за местью – за восстановлением равновесия.
Каждая притча рассказывается от их лица.
Каждая – это не просто история. Это зеркало.
Заглядывая в него, вы рискуете вспомнить.
Себя. Маленького. Настоящего.
Того, кто ждал, что за ним придут.
И пусть первой, кто войдёт в ваше сновидение,
будет Она – Тёмная Мать,
та, что не боится ваших сломанных крыльев
и всегда знает, как переплавить их в черное сердце.
Я – Тёмная Мать. Когда-то я была женщиной, у которой были дети. Их отняли – война, магия, ложь и забвение. Я умерла на костре, но вернулась из праха, чтобы найти тех, кого не спас никто.
Вы – мои дети. Вы – мои клинки. Я собрала вас из обломков и слёз, чтобы вы научились видеть свою боль – и стать сильнее. Каждая из этих притч – это голос одного из вас. Читайте их, как шрамы. Читайте их, как заклинания.
И если однажды ты снова станешь невидимым – помни: Я вижу тебя. Я зову тебя. Я – твоя Тень.
Отверженный (Травма отвержения)
Притча 1. Тот, кто стал Невидимым
Когда мальчик родился, у него было имя, которое светилось, как звезда. Но никто не смотрел в его сторону.
Мать держала его на вытянутых руках, отец молчал, и даже ветер проходил сквозь него, не тронув кожи.
Сначала он стал тихим. Потом – лёгким. А потом – прозрачным.
Люди проходили мимо, не замечая, как он исчезает, как пальцы его теряют плоть, как голос уходит в песок.
Он сел под лестницей и начал стирать себя: слово за словом, жест за жестом.
Он думал, что если станет полностью невидимым, то хоть кто-то вдруг удивится его исчезновению.
Но никто не заметил. Даже тени.
И тогда он ушёл вглубь.
Дальше, чем улицы. Глубже, чем подвалы. Сквозь трещины сна и шелест забытых писем.
Он оказался в месте, где всё было сделано из шёпота.
Там его ждали.
Женщина в чёрном, с амулетом из пепла, подошла к нему, как будто знала, где он.
– Я вижу тебя, – сказала она.
– Ты… не должна. Я – никто.
– Неправда. Ты – мой.
Она дала ему имя из чёрной ткани, вырезанное в полнолуние.
И он стал Клинком Тени – тем, кого не видно, но кто видит всё.
И с тех пор каждую ночь он находил тех, кого забыли. И шептал им:
"Я тоже был невидим. Но нас видит Мать."
Притча 2. Стеклянный мальчик
У мальчика была кожа, сквозь которую просвечивали сны.
Вены его пульсировали тусклым светом, как крошечные лампы, а сердце билось хрупко, с тонким звоном, как фарфор.
Но никто не видел этого.
– Ты слишком чувствительный, – говорили ему.
– Ты слишком странный. Прозрачный.
Он старался стать обычным. Красил ладони землёй, ел глину, чтобы стать плотнее.
Но всё оставалось как было – стекло внутри звенело, и каждый взгляд оставлял трещину.
Однажды кто-то ударил его словом – и оно раскололо его грудную клетку.
Он не плакал. Просто исчез в осколках.
Он ушёл далеко, в место, где никто не называл имён, где даже зеркала прятались от себя.
И там, среди обломков, зазвенел голос.
– Ты хрупкий не потому, что слаб. А потому, что носишь свет.
– Кто ты? – прошептал он.
Женщина в мантии, чёрной, как вороньи перья, подошла и склонилась к нему.
