Глава 1 Занавес поднимается
Промозглый октябрьский дождь барабанил по окнам старого московского театра «Классика». Здание на Малой Ордынке – трехэтажный особняк с колоннами и потускневшей лепниной – переживало не лучшие времена. Отваливающаяся местами штукатурка, рассохшиеся рамы, скрипучие половицы – всё говорило о том, что славные дни театра остались в прошлом.
Леонид Березин стоял у окна пустой гримерной, машинально потирая шрам над левой бровью – память о каскадерской сцене из спектакля трехлетней давности. В отражении он видел изможденное лицо с запавшими глазами и неделю не бритой щетиной. Вместо успешного актера из зеркала на него смотрел человек, потерпевший полный провал.
«Русский медведь пытается танцевать на американской сцене» – так написал один критик о его выступлении на Бродвее. Другие были еще безжалостнее. Три месяца Леонид прокручивал эти фразы в голове каждую бессонную ночь, пока деньги таяли, а возможности – исчезали. И вот он здесь, в родном московском театре – уже не звезда, а беженец, вернувшийся с поджатым хвостом.
Дверь скрипнула, прервав поток мрачных мыслей.
– Леня, это что, похоронная процессия или ты просто счета оплачиваешь? – в гримерную заглянул Виктор Самойлов, старый друг и однокурсник по театральному. Сегодня он выглядел непривычно в костюме-тройке с галстуком-бабочкой. – Впрочем, судя по твоей физиономии, первый вариант вернее.
– В точку, – хмыкнул Леонид, отворачиваясь от окна. – Хороню свою карьеру. А ты чего вырядился как на премьеру?
– Почти угадал. – Виктор по-хозяйски уселся в кресло у зеркала и закинул ногу на ногу. – Семен Аркадьевич собирает всех в малом зале. Новый спонсор приехал – большая шишка, денег обещает немерено.
– А я-то тут при чем? – Леонид поморщился, небрежным жестом поправляя растянутый свитер. – Я же временно здесь. Пока не найду…
– Пока не найдешь новую жизнь, да, – Виктор встал и подошел ближе. От него пахло дорогим одеколоном и леденцами от кашля – странное сочетание, которое почему-то всегда ассоциировалось у Леонида с театром. – Но ты часть труппы, хочешь ты этого или нет. И вообще, – он понизил голос, – хватит уже себя хоронить. Подумаешь, спектакль провалился.
– Не спектакль, а я провалился, – Леонид невесело усмехнулся. В отличие от вечно оптимистичного Виктора, он не умел быстро восстанавливаться после ударов судьбы. – Нельзя было браться за американскую постановку. Самонадеянно и глупо.
– Зато теперь ты мудрее, – Виктор легонько щелкнул его по лбу, как делал еще в студенческие годы, когда Леонид серьезно воспринимал критику преподавателей. – И кстати, получил бесценный опыт. Знаешь, сколько наших готовы отдать почку за возможность выступить на Бродвее, пусть даже с треском провалившись?
– Продам воспоминания о провале. Дорого, – съязвил Леонид.
– О, сарказм вернулся! Значит, ты на пути к выздоровлению, – улыбнулся Виктор, но глаза его оставались серьезными. – Идем. Обещаю, будет интересно. Этот новый спонсор, Давыдов, большие деньги в театр вложить хочет. Говорят, международные гастроли планирует.
Леонид нехотя последовал за другом по узкому коридору, украшенному старыми афишами в рамках. Его собственное лицо смотрело с некоторых из них – молодое, полное надежд. Сейчас эти надежды казались насмешкой судьбы.
Малый зал, обычно использовался для репетиций, сегодня был заполнен всей труппой и работниками театра. Леонид скользнул к дальней стене и устроился в углу, надеясь остаться незамеченным. Шум разговоров стих, когда на сцену поднялся директор театра.
Семен Аркадьевич, худой нервный мужчина с вечно обеспокоенным взглядом и залысинами, которые он тщательно маскировал редкими прядями, зачесанными набок, сегодня выглядел необычно воодушевленным. Рядом с ним стоял высокий импозантный мужчина в костюме цвета антрацита, с сединой на висках и осанкой военного. На вид спонсору было около пятидесяти.
