Даже если ты уйдешь - Лия Султан

2007 год

Эсмигюль расцвела в свою двадцать первую весну. Восточная красавица - волосы цвета вороного крыла, густые, длинные до самой поясницы, глаза черные, как ночь, губы - точно нежные и бархатистые лепестки роз. И вся она была ладная, стройная и сложена прекрасно - так что парни оборачивались ей вслед, а подруги говорили, что она с такой красотой самая первая выскочит замуж.

Так и вышло. Сердце свое Эсмигюль отдала Имрану - мужчине двадцати пяти лет, с которым познакомилась на свадьбе родственницы. Он был двоюродным братом жениха, Эсмигюль - троюродной сестрой невесты. Они сидели за одним столом прямо напротив друг друга, к концу большого тоя обменялись телефонами, а на следующий день он пригласил ее на свидание. Для выпускницы факультета менеджмента и маркетинга это были первые отношения и первая большая, настоящая любовь.

Спустя полгода, Эсми стояла в белоснежном платье перед свекровью, которая в разгар веселья отвела ее в сторонку, погладила по щеке и ласково сказала:

-Ты такая куколка, джиним (с уйгурского - дорогая). Так Имранчику с тобой повезло, красавица, - она поправила ее фату, но не отпустила, а продолжала придерживать пальцами кончик. - Я с мамой твоей уже поговорила. Ты не переживай, через это все проходят.

-Да, я понимаю, - щеки Эсмигюль вспыхнули от того, что свекровь затеяла разговор о первой брачной ночи.

-Вот и хорошо, что понимаешь. Я в комнате положила новую упаковку постельного белья. Как все пройдет, ты простынь аккуратно убери. Утром придут тёти, посмотрят.

-Кого посмотрят? - в ушах Эсми начало звенеть. -Меня?

-Да нет, простынь. Ты разве не знаешь традиций? - улыбнулась мать мужа.

-Знаю, - голос предательски дрогнул. - Но в нашей семье никто ее не показывал.

-А в нашей показывают. Мама твоя уже в курсе. Ты с ней поговори, она тебе все расскажет. Ну все, кызым, - она сжала ее вспотевшую ладонь. - Надо вернуться к гостям.

Через несколько минут Эсмигюль сидела в комнате отдыха ресторана и дрожала как осиновый лист от страха. По правую руку сидела подружка невесты - кореянка Вика Ким, по левую - двоюродная сестра Софья.

-Это какой-то сюр, - сокрушалась Сонечка. - Мы что в каменном веке? Откуда она вообще вытащила эти традиции?

-Какой-то “Клон”* на минималках, - добавила Вика. - Помните, как Жади заставили показать эту простынь, а она уже не девочка.

-Я - девочка, - горестно вздохнула Эсми.

-Конечно-конечно, милая, - пыталась подбодрить ее сестра и погладила по плечу.

-Эсми, я тебя обыскалась! - в комнату ворвалась мама, а за ней тетя Наташа - жена родного дяди Эсмигюль и мать Софьи. - Что она тебе сказала?

Мама села на место Сони и обняла дочь.

-Только чтобы я утром показала простынь каким-то тетям. Апа (уйг.-мама), у нас же никто так не делал?

Мама молчала.

-Или делал?

-Наша сторона никогда этого не требовала, - объяснили она. - Но пару наших девочек проверяли. Я просто возмущена, что Юлтуз сразу об этом не сказала. Это так не делается. Надо было тебя подготовить. А она с бухты-барахты все решила, ко мне подошла ее сестра и спросила: “Кто из ваших завтра придет”?

-Насиба, но это так неправильно, - покачала головой тетя Наташа. - Эсми вся дрожит от волнения.

-Так и я об этом. Высказывать ей прямо на свадьбе я не хочу, но раз она так любит традиции, то предупредила бы сразу, чтобы я ребенка подготовила, - мама развернулась к Эсми и взяла ее за руки. - Кызым (доченька), ты главное не волнуйся. Все через это проходят. Мы с тобой уже говорили о том, что тебя сегодня ждет

-Да, я помню. Но теперь еще страшнее.

Мама попыталась подобрать нужные слова, чтобы успокоить дочь. Она никогда не говорила с ней о том, что сама через это прошла в день своей свадьбы. Но тогда, в 80-е к этому относились, как к должному. Теперь же в странах Средней Азии и Кавказа, где еще существовала эта традиция, ее считали пережитком прошлого. Но нет-нет вытаскивали из чулана. Кровь на белом полотне говорила о том, что невеста сохранила невинность до свадьбы. Девушку, как и ее родителей, хвалили и одаривали. А если крови не было, несчастную могли выгнать с позором, и тогда она становилась изгоем.