Хороший день начинается с солнечной погоды, пения птиц за окном
и чашки ароматного кофе. Плохой — со звонка Олега Банникова.
Говорят, у каждого из нас есть особая миссия. Если это
действительно так, то миссия Банникова — портить мне жизнь. Не то
чтобы он делал это изо дня в день, но появлялся в моей жизни ровно
тогда, когда в ней должно было произойти что-то судьбоносное — то,
что вот-вот изменит ее в лучшую сторону…
Вот как сегодня — у меня долгожданное первое свидание (ну,
почти).
Я собиралась как следует выспаться, а этот тип меня разбудил! В
субботу! Утром! Ну что за срочность?
— Алё-ё-ё…
— Ты была обязана закончить работу еще в среду! А сегодня какой
день?
— Олег Сергеевич, те папки наверху… я просто не смогла их
достать!
— Надо же, — голос в трубке язвительнее некуда, — а я-то думал,
что «доставать» — это то немногое, что тебе удается лучше
всего!
Я стиснула зубы, чтобы не ляпнуть в ответ лишнего.
Я сильная, я смогу сдержаться!
Надо только чуть-чуть потерпеть, и я такое этому гаду
устрою!
Ведь у меня есть замечательный план, который не может не
сработать!
А впрочем, обо всем по порядку…
За несколько лет до основных событий
Учебный год только начался. Теперь мы — шестиклассники — учились
во вторую смену. В тот день первым уроком была физкультура, а
вторым — английский. Но из-за того, что учительница английского еще
не вышла на работу, вторым уроком тоже была физкультура.
Мальчишки из нашего класса играли в футбол, а я и моя лучшая
подруга Василиса забрались на невысокую разрисованную каракулями
краски из баллончиков трибуну школьного стадиона.
Деревянные лавочки трибуны были усеяны вырезанными,
выдавленными, выцарапанными и даже выжженными признаниями разных
поколений школьников в любви и ненависти друг к другу. Настоящий
музей разбитых и полуразбитых сердец под открытым небом.
Интересно, были ли среди них истории любви со счастливым
концом?
Васька, смахнув рукой немногочисленные сухие листья, растянулась
во весь рост на лавочке и положила голову мне на колени.
— Все-таки хорошо, что англичанка застряла в отпуске за
границей, иначе сидели бы сейчас в душном классе и зубрили всякие
фьючер-ин-зэ-пэст, — закрыв глаза и подставляя лицо теплому
сентябрьскому солнцу, разглагольствовала Васька. — А тут лежишь
себе в презент континиум, греешься на солнышке и дышишь свежим
воздухом. Ну разве не бьютифул?
— Угу, — согласилась я.
— Угу? — Васька приоткрыла один глаз и закатила его, поглядывая
на меня. — Да это же О-ГО-ГО!
Рядом с нами о скамейку с силой ударился мяч. Васька
приподнялась на локтях и гневно посмотрела в сторону мальчишек,
пытаясь вычислить нарушителя ее идиллии.
За мячом подбежал ее заклятый враг Миронов, с которым они
просидели за одной партой первые четыре класса и половину пятого.
За это время они докатились до того, что в буквальном смысле делили
парту, заключив своего рода пакт о делимитации границы*.
Посередине парты проходила линия разграничения, и если Миронов
нарочно или случайно пересекал ее (даже в воздухе), Васька ему тут
же давала отпор (когда словами, а когда и локтем в бок) за что
часто получала сдачи.
Из-за нараставших ссор и стычек, не утихавших даже во время
уроков, классуха решила раз и навсегда их рассадить. Однако
Миронова это не спасло от Васькиной мстительности и при любом
подходящем случае она готова была припомнить ему старые обиды.
— Миронов, ты все никак не угомонишься?! — набросилась на него
Васька.
— А я тут причем?! — защищался Миронов. — Это Костян
косячит.
— Ну ладно тогда, живи пока, — смилостивилась Васька. — И
передай Костяну… — тут Васька почему-то замялась.
