Цветущая Бездна - Александр Захаров

Глава 1: Шепот под землей

Воздух в бункере всегда был тяжёлым, приторным, отдающим озоном и отчаянием. Он не менялся годами, с тех пор как «Цветущая Чума» захлестнула поверхность, превратив мир в безликую, разумную массу Корневого Сплетения. Долгие семь лет люди жили под землей, цепляясь за иллюзию контроля, за последние крохи памяти о прошлом, о том мире, где земля была просто землей, а не живым, всепоглощающим организмом.

Эвелина склонилась над старым, пожелтевшим монитором, мерцающим на фоне грязной стены. Цифры на экране ползли вниз, неумолимо отсчитывая запасы кислорода, фильтры которого едва справлялись с последствиями поломки вентиляционной системы. Не просто поломки – это был приговор. Неделя. Максимум десять дней, если очень экономить. Затем воздух станет слишком тонким, слишком ядовитым, и бункер превратится в братскую могилу.

«Ну как там, Лин?» – голос Лины, её младшей сестры, звучал непривычно тихо из-за спины. Обычно Лина была воплощением жизни, яркой, свободной, даже в этих бетонных стенах. Её руки, испачканные красками, всегда тянулись к холсту, пытаясь запечатлеть образы мира, которого они никогда не видели, или того, что существовал лишь в их воспоминаниях о первых днях заточения.

Эвелина тяжело выдохнула, пытаясь отогнать вязкую усталость. «Плохо, Лина. Очень плохо. Филтры не выдержат. Нам нужно…» Она не договорила. Слово «выйти» застряло в горле, тяжёлым, липким комом. Снаружи был не просто мир, а живая, разумная, поглощающая всё Омни-Флора. Она слышала, как по ночам Корневое Сплетение поскрипывало над их головами, словно тысяча невидимых корней шевелилась в ожидании.

Лина подошла ближе, её тёплая ладонь легла на плечо Эвелины. От неё пахло пылью и скипидаром – привычный, успокаивающий запах. «Нам нужно найти сердце Чумы, да?» – тихо спросила Лина. В её голосе не было страха, лишь странная, нездоровая решимость. Эвелина подняла голову и посмотрела в глаза сестре. В них она увидела не отчаяние, а тот самый безумный блеск, который появлялся у Лины, когда она видела что-то, что считала произведением искусства, даже в самых неприглядных вещах.

«Откуда ты…» – начала Эвелина, но Лина покачала головой.

«Я слышала разговоры. Все шепчутся. О том, что там, на поверхности, есть нечто… что контролирует её. Место, откуда всё началось. И что это наш единственный шанс».

Эвелина кивнула. Слухи. Легенды, передаваемые из бункера в бункер по обрывкам старых радиоволн. Сумасшедшая идея, рождённая отчаянием, подхваченная учёными, которым больше нечего было терять. Найти источник, сердце Омни-Флоры. Что бы это ни было. И каким-то образом разорвать её связь. Только так.

«Ты понимаешь, что это значит, Лина?» – Эвелина почувствовала, как страх сдавливает грудь. Она была учёным, прагматиком. Верила в логику, в доказательства. А это… это было самоубийством.

«Я понимаю, Лин. Я понимаю, что мы умираем здесь, в этой бетонной коробке, медленно и бесславно». Лина крепче сжала её плечо. «И я знаю, что снаружи есть мир, который мы ещё не видели». В её глазах мелькнула тень той свободы, которую она так отчаянно пыталась изобразить на своих холстах. «Ты найдёшь лекарство, Эвелина. А я… я буду твоими глазами и ушами там. Мои картины могут дать нам подсказки».

Эвелина вспомнила один из последних рисунков Лины – абстрактное, хаотичное сплетение зелёных линий, в центре которого билось нечто ярко-алое, похожее на сердце. Тогда Эвелина отмахнулась от него как от очередной фантазии. Теперь же ей стало не по себе.

«Это безумие, Лина», – прошептала Эвелина.

«Безумие – это оставаться здесь и ждать смерти», – ответила Лина, и её голос вдруг стал твёрдым, как сталь. «Мы идём. Завтра на рассвете».