Цвет победы - Вера Чиркова

© Чиркова В., 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Стан сразу заметил волны беспокойства и огорчения, гуляющие в ауре матери, стоило ей появиться на пороге. Но спрашивать ничего не стал, просто кивнул Ярославе на кресло и снова задумчиво уставился на укрывавший стол гобелен с изображением карты Сузерда. Ма и сама расскажет немного погодя, чем так расстроена – собственными мыслями или последней невесёлой новостью, которую кто-нибудь по доброте душевной уже небось успел вывалить ей на голову.

Слава послушно кивнула сыну и, не имея никакого желания заводить при посторонних разговор на тревожащие её темы, прошла к своему месту, взглянув по пути в окно, за которым снова лил унылый дождь. Передёрнув от отвращения плечами – из всех дождей она любила только грозу и яростные летние ливни, – землянка с затаённым вздохом устроилась в роскошном кресле, свидетельстве лицемерной заботы предателя о королеве Лиокании.

Сидящая рядом Майка, кротко улыбнувшись, подвинула ей плетёный туесок с ещё горячими калёными орешками, и от этой молчаливой заботы на сердце у Славы вдруг стало невероятно тепло. Неприятности и небольшие проблемы, минуту назад казавшиеся такими значимыми, вдруг стали пустяковыми и легковесными, как шелковистая ореховая шелуха. Слава на миг счастливо прижмурилась, а когда распахнула глаза, то поймала на себе изумлённый взгляд старшего, пытающегося понять, чему можно радоваться в такой нерадостный момент.

– Линел говорит, прибыл хотомар? – Королева морян ворвалась в комнату так энергично, словно это не она сидела пять минут назад с утомлённо обвисшими плечами.

Следом так же стремительно влетел Костик.

– Вот письмо, – подвинул к ней серебряный футляр Стан, – я прочёл. Они сейчас переоденутся, выпьют горячего чая и придут. Попали в самый дождь, промокли насквозь и еле дотянули, говорят, пришлось вылить всё разогревающее зелье на запасные пузырники. Дрифона пришлось посадить на кухне, весь трясётся.

– Я его потом посмотрю, – отстранённо кивнула моряна, разворачивая послание и углубляясь в чтение.

– Быстро он отреагировал, – хмуро выдала русалка через минуту, расстроенно бросая рулончик на стол, – даже я такого не ожидала. Пока никак не могу придумать, как можно всё исправить.

Тина, читавшая донесение из-за её плеча, сердито фыркнула, подхватила письмо и передала матери.

– Мы тут чуток посоветовались, – задумчиво сообщил командир, – и думаем, горячку пороть пока не стоит. Для начала нужно всё же поговорить с адмиралом, теперь у нас есть чем его переубедить. У него имеются преданные части, и все они элита. Каждый воин знает, чего стоят его гвардейцы, и вряд ли кто-то в здравом уме решится выступить против них.

Слава неверяще смотрела в сероватый тонкий листок, исписанный короткими, чёткими фразами, и в её душе разгорался смешанный с отчаянием гнев.

Сегодня на рассвете отряд наёмников хитростью, без боя, захватил королевский замок, принадлежащий старинному роду ле Амратион, с которым старый дядюшка королевы Лиокании, советник по финансовым вопросам Урдежис ле Мунгето, не имел никакого кровного родства. Отчим Лиокании, взятый когда-то к её матери консортом, приходился Урдежису всего лишь двоюродным старшим братом.

А морская королева и её союзники во главе с сыновьями Славы не успели совсем немного. Слишком хорошо сумел продумать и тщательно подготовить дворцовый переворот старый интриган Урдежис. Но старался он не для себя, Дагеберт действительно сказал правду. Захватчик провозгласил королём своего единственного сына, который только три дня назад отпраздновал второе совершеннолетие, позволяющее вступать в брак. Это происходило, как точно помнила Слава, в семнадцать лет.