Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная - Павел Кольцов

Принявший на себя командование остатками гаубичной батареи младший лейтенант Доротов приказал собрать весь наличный состав кроме караульных и лежачих раненых и построиться на поляне. Своими словами он передал смысл речи товарища Сталина и без всякого пафоса спокойно завершил:

– В общем, товарищи красноармейцы и младшие командиры, то, что уже давно витало в воздухе, к чему вся наша страна, весь советский народ, в том числе, и мы с вами все время готовились – началось. До этого мы только оборонялись – теперь товарищ Сталин отдал долгожданный приказ Красной Армии – наступать. Сами мы Берлин взять не сможем (он грустно улыбнулся), поэтому подождем здесь подхода наших советских или союзных румынских сил. Если до темноты не дождемся – ночью грузим раненых и батарейное имущество на подводы и пробиваемся на восток. Вопросы имеются? Вопросы не имеются. По местам.

С небольшими перерывами с востока то и дело с грозным гулом наплывали армады советских и румынских самолетов. И двухкилевые двухмоторные бомбардировщики на большой высоте, и горбатые штурмовики, пониже. Шли каждый раз, как и положено, в сопровождении истребителей, юрко снующих впереди и сверху. В приделах видимости батарейцев самолеты больше не разгружались, их цели теперь были где-то западнее, откуда и доносились заглушенные расстоянием частые, чуть ли не сливавшиеся в один непрерывный, разрывы. Изредка с противоположной стороны прилетали верткие узконосые немецкие истребители, но ненадолго. Количественное преимущество сталинских соколов в воздухе, во всяком случае, на этом участке, было подавляющим. Как только появлялись эскадрильи «яков» или «лавочкиных», герои Западной Европы, не принимая боя, норовили укрыться в редкие кучевые облака или вообще освободить от своего скромного присутствия небо, предпочитая, как стервятники, атаковать только отдельные, отбившиеся от общего строя, советские самолеты.

Основательно разгромленная неподалеку от укрывшихся в неглубоких окопах на опушке леса батарейцев немецкая колонна чадила все меньше: все, что могло в ней, в основном, выгорело. Уцелевшая бронетехника и автомобили с гусеничными тягачами съехались поближе, уплотнились, но свой «победоносный» путь на восток, по-видимому, решили отложить до лучших времен. Очевидно, решил Доротов, в хлам разбомбили не только их, но и войска следующие за ними. И куда теперь остатку авангарда спешить? В окружение? Подальше от своих вторых эшелонов и тылов? Может, поймут фашисты чертовые, что им лучше всего убираться с румынской земли обратно на венгерскую, и чем быстрее, тем больше их в живых останется?

Немцы этого или не понимали, или другой приказ получили, но они неожиданно стали окапываться, слегка углубившись в лес. От замаскированной позиции батарейцев в бинокли хорошо было видно, как фашисты загоняли уцелевшие танки, бронетранспортеры, тягачи и автомобили в рощу, вырубая, если мешали, деревья, рыли окопы. Странная вырисовывалась картина. На северо-восточном углу леса, ограниченном широким проселком, где чернели и все еще курились чадными клубами остатки моторизованной колонны и перпендикулярным ему ручьем, зачем-то укреплялись уцелевшие фашисты. А вдоль восточной оконечности этого же леса, примерно на расстоянии километра от них, уже окопались жалкие полсотни легковооруженных красноармейцев, о которых немцы или не догадывались, или решили отложить их уничтожение на потом. Командующий ими младший лейтенант Доротов приказал не шуметь и не высовываться – всем сидеть мышами под веником.

Прибежал, придерживая ремень прыгающего за плечом карабина, радостный наблюдатель:

– С юга танки прут, – доложил он, широко и щербато улыбаясь. – Наши танки. Советские!