Чужие нас не предают - Елена Лабрус

Не представляю, как я ему скажу.

Стоя в пробке, я смотрела на весеннее половодье на дороге и барабанила пальцами по рулю.

Как я им скажу? Мужу. Детям. Дети-то уже взрослые, тоже имеют право знать.

Климакс, климакс. Вот тебе и климакс!

Семь недель!

Аборт ещё, конечно, можно сделать. Но не хочу я никакой аборт.

Муж однозначно будет в шоке. Стать третий раз отцом в сорок семь Евгений Нестеров точно не планировал. Особенно сейчас, когда то лапы ломит, то хвост отваливается, то давление зашкаливает, то тахикардия, словно сердце «идёт на взлёт», и работы на посту генерального директора стало невпроворот.

Ульяна, наверное, обрадуется. Она младшая. Ей в пятнадцать дети ещё кажутся куклами, игрушками, прекрасными младенцами. Она всегда хотела младшую сестрёнку или братика.

Артём на четыре года взрослее. Он будет «в восторге». Хотя девятнадцать для парня — не тот возраст, чтобы относиться к чему-то слишком серьёзно. Его наши заботы, как обычно, и не коснутся. Окончит универ и улетит из родительского гнезда. Он уже сейчас дома регулярно не ночует.

Мысли метались испуганными кроликами.

Меня то потряхивало от радостного возбуждения, то я в ужасе стискивала пальцы на руле — смогу ли, справлюсь. Хватит ли здоровья, сил.

Улыбалась, не веря. Малыш. У нас будет малыш. Маленький человечек. С пухлыми ручками, крошечными ножками. Интересно, мальчик или девочка?

И тут же покрывалась ледяным потом. Олька, ты с ума сошла! Тебе сорок. Ты пятый десяток разменяла. О внуках думать пора, а она — рожать. Тебя везде и будут считать за его бабку: в поликлинике, в детском саду, в школе. И до окончания той школы ещё дожить бы.

Потом я в ужасе думала: опять бессонные ночи, первые зубки, пелёнки, прививки.

Сетовала на мужа: Жень, ну, говорила же тебе, надо предохраняться.

Оправдывалась: так я же, откуда знала, что это задержка, врач сказала — ранний климакс.

И снова качала головой:

— Не представляю, как я ему скажу!

Проехав очередные полметра и нажав на тормоз, я вытянула шею, всматриваясь, что там впереди. Чего стоим? Авария, что ли?

Как же задолбало стоять в этих пробках!

Ладно утром, ладно вечером — понятно, час пик. Но сейчас-то что? Середина дня!

Утром я приноровилась выезжать на работу пораньше. В тишине и одиночестве работалось даже лучше. Да и утренние часы у меня самые продуктивные.

Но вечером задерживаться в офисе с некоторых пор перестала.

Из-за Остроумова, вернее, из-за его жены.

Глупость, конечно, недоразумение, но от греха подальше.

Андрей Остроумов, директор компании, в которой я работала — лучший друг мужа, они с ним знакомы со школьных лет.

Говорят, с друзьями лучше бизнес не вести, но мы как-то сработались. По мелочам не спорили, доказывать друг другу ничего не доказывали. Я сразу согласилась: он — директор, я — сотрудник.

Да, привилегированный сотрудник, моему мужу всё же принадлежат сорок девять процентов компании Остроумова, но я всё же подчинённая. Директор принимает решения, я — соглашаюсь, нравится мне или нет. Поспорить я, конечно, могу, но исключительно, в рамках своей компетенции.

А моя компетенция — цифры: балансы, отчёты, налоги. Как главный бухгалтер я могу подсказать, брать ли очередной кредит, но не указывать директору, на что его тратить.

А случай, после которого я перестала задерживаться, по моему мнению, яйца выеденного не стоил, и скандал, который устроила жена Остроумова, был на пустом месте, но она решила иначе.

Осенью в новом здании, куда мы только планировали переезжать, где ещё даже отопление не включили, тестировали новую систему пожаротушения. И не просто какую-то для красного словца, лишь бы «пожарные» акт подписали, а самую настоящую, когда сверху всюду льётся вода.