Вернувшись с работы, Катя застала
Веру Павловну за своим обычным вечерним ритуалом.
- Пришла, Катерина? Устала? Ноги от
каблуков гудят, наверно. Вот у меня мазь есть для этого
случая, верное средство. Попробуй раз, потом сама просить
будешь.
- Спасибо, Вера Павловна. Не надо. У
меня всё в порядке.
- Странная ты, девка, от мазей моих
отказываешься, погадать на женихов тоже не хочешь, другие
упрашивают, деньги платят, а ты бесплатно не хочешь. Видно не
привыкла ты к дармовщине, ничего тебе просто так не давалось. Вроде
не сирота, родители говоришь, что есть и не пьяницы, а одета
бедненько, да и ешь: утром чай с батоном, вечером чай с батоном.
Посты, что ли соблюдаешь или больная. Супу хочешь? Я суп сегодня
варила, вкусный наваристый, на курице.
- Нет, спасибо, Вера Павловна. Я
сегодня и чай не буду, на работе кофе пила. Помоюсь и спать.
Никита весь вечер слал ей сообщения,
что соскучился, очень любит, но в тоже время Катя не раз ему
предлагала жить вместе, снять небольшую квартиру, не обязательно в
центре. Парень всё время отказывался, искал причину, и она
понимала, что он не хочет. Ведь кто хочет, ищет возможность, как
реализовать желаемое.
Она ждала воскресенья и боялась
его.
Воскресный день начался как обычно,
она стояла около закрытого агентства и ждала Викторию Валерьевну,
которая со строгой педантичностью подъезжала точно в одно и то же
время. Сдав полученные от клиента деньги, договорилась с ней о
трёхчасовом обеденном перерыве, она с тревогой и замиранием сердца
стала ждать обеда.
Катя вся измучилась ревностью,
подозрениями в изменах своего парня, желание узнать правду, от
которой возможно будет ещё больнее, было единственным и главным
желанием на протяжении всей прошедшей недели.
Екатерина подходила к дому с торца,
чтобы из окон квартиры даже при всём желании нельзя было её
увидеть. Она не стала вызывать лифт, неторопливо и неслышно
поднималась на нужный этаж. Сердце бешено, как у преступницы,
колотилось в груди.
Для себя Катя решила:
«Тихо войду, сниму на видео его с
девицей и уйду, а то устрою скандал, двинут чем-нибудь по голове и
прощай молодая жизнь».
Бесшумно, она вставила ключ в
скважину, два медленных оборота, потихоньку и беззвучно Екатерина
вошла, закрыла входную дверь и прислушалась, откуда доносились
звуки.
«Ну, конечно, меня он приводил,
когда родственники были дома в свою комнату на старенький, видавший
виды диван, а её в родительской спальне трахает на новой кровати с
ортопедическим матрасом», - с болью в сердце рассудила Катя, слыша
скрип и стоны доносившиеся с комнаты родителей Никиты.
Включив камеру на телефоне,
потихоньку приоткрыв дверь комнаты, она присела на корточки за угол
шкафа, чтобы быть незаметной. Когда Екатерина поняла, что
секс подходит к завершению и наездник займёт обычное положение на
кровати, и ничего не будет загораживать её от его соительницы, Катя
медленно, не вставая с корточек, отодвинулась и отползла, бесшумно
прикрыла дверь в комнату.
Она встала на затёкшие от неудобного
положения ноги и буквально через несколько секунд услышала разговор
и шаги в покинутой ею комнате.
Куда спрятаться? Она быстро юркнула
в привычную для неё комнату и стала за дверью. Ей казалось, что им
слышно, её дыхание и бешенный стук сердца. Катя не знала, где
сейчас находится её молодой человек, но по фигуре и телосложению
этот был стройный, накаченный мужчина ненамного, но постарше
полноватого Никиты, но значительно моложе его отца.
Она узнала голос женщины, которая
прощалась с мужчиной, это была мать Никиты Людмила
Михайловна. Девушка медленно подошла к окну, стала ждать, кто
выйдет из подъезда? Любопытство пересилило страх.
Она ждала: «Ну, и кто он? Кто твой
хахаль, уважаемая, не раздвигающая ни перед кем ноги, верная
супруга и мать семейства Людмила Михайловна? Кто это на меня
говорил, что я молодая шлюшка? А, ты старая шлюха, шлюшенция
со стажем.
