Моей дочке Марусе
На основании последних научных наблюдений предполагается, что многомерная вселенная состоит не из трёх, а из десяти измерений, взаимодействующих друг с другом подобно вибрирующим струнам – как струны скрипки.
Дэн Браун,
«Утраченный символ»
Эдуард Глебов безуспешно пытался подобрать удачную рифму к слову «столетье», когда самолёт изрядно тряхнуло, а пронзительный небесный ультрамарин превратился в эпицентр грозы. Словно щёлкнул выключатель и с треском разверзлись небеса.
«Проклятье!» – нашёл рифму Эдуард, и к ситуации удачнее уже было не найти.
С потолка свесились кислородные маски. Женщины голосили, дети вопили в ужасе. Мужчины ещё держались, Эдуард покосился на соседа и понял, что это ненадолго.
Эдуард не воспринимал самолёты, как транспорт для перевозки пассажиров. Да, они постоянно рассекают воздушное пространство тысячами бортов, но крушение самолёта – всегда катастрофа, а не авария или происшествие. И сейчас он участник долбанной катастрофы!
Эдуард вцепился в кресло, борясь с подступающей паникой. Кто-то из мужчин уже начал орать. Лёгкое удовлетворение, что первым заорал не он сам, дало Эдуарду передышку. Мелькнула надежда, что всё обойдётся.
Но что-то (что ради всего святого это могло быть?!) повредило фюзеляж лайнера и тот начал разваливаться на куски.
Эдуард посмотрел на соседа, желая отдать ему должное за выдержку, но сосед уже был мёртв.
Самолёт завибрировал крупной дрожью. Эдуард заорал. И потерял сознание.
Он должен был погибнуть ещё в самолёте, как все. Но Эдуард Глебов, так и неоцененный «Слётом немолодых литераторов и поэтов» самобытный (доморощенный, как он себя называл) поэт, выжил.
Свершилось чудо? Нет, Эдди так не думал.
1
После того, как Див был загнан обратно в зачарованный Иваном Грозным сундук, Виктор Ильич оставил пост смотрителя музея имени Александра Клинова и на некоторое время ушёл в затворничество.
Но это «некоторое время» продлилось совсем недолго. Будто тюлений отпуск на южном пляже: вроде только уютно растянулся на золотистом песке, только успел привыкнуть к неласковому палящему солнцу, как надо уже собирать чемодан и прощаться с курортной жизнью.
Чтобы встретиться со смертью.
Муж Надежды Олеговны – Володя – очередной инфаркт перенести не смог. Надежда Олеговна сделала (очень старалась сделать) его жизнь максимально изолированной от переживаний и расстройств, но всё оказалось тщетным. Ранним субботним утром Владимир Клинов замертво рухнул на пол, едва прикрыв дверь туалета. Буднично и прозаично. И, казалось, ничто не предвещало. Просто смерть больше не стала переносить свой визит.
Виктор Ильич всегда был рядом. Что бы он ни делал – всё бросал, если Надежде Олеговне нужна была помощь. Он продолжал её любить. И не мог по-другому.
Похороны хотели сделать скромными, закрытыми. Но народу всё равно собралось прилично: шило в мешке не утаишь. Не прогонять же пришедших проститься? Виктор Ильич взял все хлопоты на себя. На Надежду Олеговну больно было смотреть. Эта всегда сильная женщина выглядела теперь изнурённой и осунувшейся.
Когда всё закончилось, Виктор Ильич привёз её домой.
– Пожалуйста, останься, – сказала Надежда Олеговна, едва он развернулся на выход.
И он остался. Насовсем. Она не позволила ему уйти. О большем Виктор Ильич и мечтать не мыслил.
Но «большее» случилось. Не сразу и уж точно не через сорок дней. Однако обоим это пошло на пользу. Они словно ожили, встрепенулись и расправили крылья. «Не было счастья, да несчастье помогло», – можно было так сказать, если бы не звучало это паскудно.
Казалось, живи и наслаждайся, но Виктор Ильич не был бы собой, если не найдёт что-нибудь, что исключало спокойную жизнь.
