Черновик беса - Иван Любенко

Вторник, 25 июня 1913 г.

Всё утро в Ставрополе лил дождь, только к обеду серые тучи нехотя расступились и пропустили улыбчивое солнце. Июнь заканчивался. В это время года – пору суховеев и пыльных бурь – город обычно замирал до самого сентября. Состоятельные горожане старались выбраться к морю или на воды. Остальные жители гуляли вечерами в Городском саду, катались на лодках по Архиерейскому пруду или ставили самовары в собственных дворах под раскидистыми яблонями и грушами.

Пожалуй, 1913 год был самый счастливый для Ставрополя. Такого сытного и безмятежного времени не было раньше, не будет его и потом. Строились новые особняки и доходные дома, мелкие кустарные мастерские превращались в заводы и фабрики. Урожай пшеницы в губернии был рекордным. Успешно продолжалось строительство Армавиро-Туапсинской железной дороги, соединяющей хлебные районы степного Кавказа и новый порт на Чёрном море, ставший, помимо уже затоваренного зерном Новороссийска, ещё одним экспортным окном страны.

Присяжный поверенный Окружного суда Клим Пантелеевич Ардашев находился в Ставрополе, хотя финансовых затруднений не испытывал. Все последние дни он участвовал в судебных заседаниях по делу клиента, несправедливо обвинённого в подделке чужих векселей. Вчера присяжные вынесли оправдательный вердикт, и теперь можно было подумать об отдыхе.

Клим Пантелеевич сидел в своём кабинете, пил чай и просматривал утренние газеты. «Северокавказский край» едва справлялся с рекламой. Кричащих зазывных квадратов и прямоугольников с огромными буквами и рисунками было так много, что эти мини-афиши уже занимали не только первую и последнюю страницы, но переселились на вторую, и даже на третью. «Ювелирный и часовой магазин Яременко» на Николаевском 43 предлагал золотые и серебряные часы «Г. Мозер и К°», «Омега» и «П. Буре», купец Бедросов продавал велосипеды «Свифт» с английскими мотоциклетными моторами, а чугунно-литейный механический завод «Адольфа Шмидта и К°» расхваливал самый ходовой товар для мельниц – «надёжные жерновые поставы». Деловые объявления сменялись рекламой развлечений: «Цирк Ж.А. Труцци» заехал в губернскую столицу и обещал дать только восемь представлений. В Воронцовской роще, на открытой сцене театра М.С. Пахалова, три раза в неделю идёт концерт-варьете «Забытая любовь», поставленный французским режиссёром Жоржем Рантье. Зверинец В. Туревича разместил свои клетки на Александровской базарной площади. «Посетители могут увидеть: слона с острова Цейлон, до полутора десятков львов разных пород и возрастов, пум, гиен полосатых и пятнистых с мыса Доброй Надежды, оленей-мускус, ламу, кенгуру, дикобразов, антилопу, армадилл-броненосца, енота, разных пород медведей, волков и других млекопитающих. Помимо того, афишей обещаются интересные представления с участием укротителей и дрессировщиков этих животных».

Другая газета – «Русское слово» – извещала, что в Севастополе «воздушная флотилия из пяти аэропланов совершила перелёт через Евпаторию в Симферополь и обратно». Чуть ниже выделялась заметка об участниках «кругового автомобильного пробега по России». Застигнутые сильным ураганом по пути из Самары в Саратов автомобилисты были «принуждены ночевать в степи. Лишь поздно вечером следующего дня они прибыли в город».

Дверь кабинета открылась, и в комнату вошла супруга.

– Клим, принесли заказное письмо с уведомлением о вручении. Я расписалась за тебя, – она протянула конверт.

– О! Из Сочи. Сергей Николаевич прислал! – воскликнул Ардашев и вскрыл послание костяным ножом.

– Я пойду? – тихо спросила Вероника Альбертовна.

– Останься. Кстати, Надежда Алексеевна тебе давно писала?

– Мы обменялись открытыми письмами на Рождество.