ГЛАВА 1
Солнце уже клонилось к закату, когда две покрытые пылью машины, медленно двигаясь по разбитой дороге, достигли окраины Кинганы. Поселение встречало приезжих молчаливыми взглядами местных жителей, собравшихся вдоль улицы и следивших за каждым движением автомобилей. Люк Огюст Дюпон, восседавший на переднем пассажирском сиденье первого джипа, внимательно вглядывался в знакомые очертания домов и лиц, на которых он читал смесь осторожного любопытства и привычного для этих мест недоверия к чужакам.
Дюпон не был чужаком в привычном смысле слова, скорее, он был тем, кого здесь терпели, уважали и, возможно, даже немного боялись. Он знал местных жителей, а они знали его. Но сегодняшний визит носил иной характер – менее официальный, почти семейный.
Коумба Макаса, старейшина деревни, ждал у входа в свой дом – просторную глиняную постройку с жестяной крышей, заметно выделяющуюся среди прочих домов. Его седые волосы и морщинистое лицо говорили о прожитых годах и пережитых невзгодах, но взгляд старика по-прежнему оставался твердым и ясным.
Дюпон выбрался из джипа, медленно расправив плечи и расправляя складки на рубашке цвета хаки. Он снял темные очки и встретил взгляд старейшины. Коумба Макаса улыбнулся, шагнул вперед и протянул руку.
– Люк, мой мальчик, рад тебя видеть, – произнес он на французском с сильным акцентом, свойственным носителям языка санго.
– Коумба, – кивнул Дюпон, крепко пожимая сухую и теплую ладонь старейшины. – Взаимно.
За старейшиной стояла его жена, Мари, улыбаясь гостю с привычной мягкостью и теплом. Женщина всегда молчала много и говорила мало, но каждое её слово было точным, весомым. Рядом с ней находились сын старейшины, Жоэль, и дочь Серафина. Жоэль, всегда сосредоточенный и напряженный, слегка кивнул, обменявшись с Дюпоном взглядами людей, привыкших говорить без слов. Серафина же выглядела слегка смущенной, и её взгляд, направленный на Дюпона, быстро скользнул вниз.
– Пойдемте внутрь, – пригласил Макаса, указывая на дверь дома. – Мы приготовили ужин, нужно отметить твой приезд как следует.
Войдя в дом, Дюпон ощутил прохладу и запах специй, смешанный с ароматом варёного риса и мяса. Комната, служившая одновременно гостиной и столовой, была освещена мягким светом керосиновых ламп. В центре находился массивный деревянный стол, за которым уже сидел отец Антонио Гатти – высокий худощавый итальянец с лицом, отмеченным глубокими морщинами, но с глазами, полными живой и почти юношеской энергии.
– Люк! – улыбнулся священник, поднимаясь и распростёрши руки в приветственном жесте. – Твой приезд всегда событие для нас. Я уже начал скучать по нашим беседам.
Дюпон кивнул, ощущая прилив спокойствия и домашнего тепла, которое здесь, в Кингане, посещало его редко, но всегда к месту.
– Рад видеть вас, отец Гатти. Давно ли прибыли из Сен-Флёра?
– Вчера, – священник опустился обратно на скамью. – Есть новости, о которых тебе нужно узнать, но сперва поешь. Дорога была тяжелой.
Стол постепенно наполнялся блюдами, и разговоры пока ограничивались ничего не значащими вежливостями. Однако даже в этом тихом мирном обмене репликами ощущалось напряжение – тень надвигающихся перемен.
– Новости тревожные? – нарушил тишину Дюпон, принимая угощение из рук Мари.
– Очень, – спокойно, но с заметным усилием произнес отец Гатти. – Повстанцы активизировались. В деревне уже видели чужаков. Говорят, это люди генерала Н’Диайе.
Взгляды всех присутствующих скрестились, и на секунду в комнате повисла тяжёлая тишина, в которой было больше сказано, чем во всех словах, произнесённых за вечер.
Дом Коумбы Макасы был для Дюпона редким убежищем, местом, где он мог позволить себе ослабить вечную напряженность и забыть на время о своей роли. Здесь он был не директором департамента безопасности, не смотрителем алмазных рудников и уж точно не бывшим офицером Французского Иностранного Легиона, чья карьера была запятнана и кровью, и сложными моральными компромиссами. В этой деревне, в этом доме, среди этих людей Люк Огюст Дюпон был просто человеком. Простым и понятным – тем, кем он почти забыл, каково быть.
