Будь моей - Мария Летова, Мария Манич

Ты танцуешь на песке одна

Так горяча, что во мне тают снега

Ты танцуешь на песке одна

В море штиля, но в тоске по нам.

PLS - Навылет

— Егор сам за тобой приедет? — мама смотрит на меня в зеркало, стоя за спиной и поправляя свою прическу.

— Нет. Я вызвала такси.

В спешке высыпаю на комод перед зеркалом содержимое своей сумочки, потому что потеряла терпение найти в ней помаду цивилизованным способом. Крашу матовым красным губы, этот оттенок прибавляет мне возраста. Укороченные до плеч волосы, которые я теперь ношу именно так, — тоже, но эффект меня устраивает.

Бросаю помаду назад в сумку, из кучи высыпанных наружу вещей беру маленькие серьги с бриллиантами, которые не очень люблю из-за дурацкой застежки, но это подарок, и я решаю потерпеть один вечер.

— Мы так и не обсудили твой день рождения, — продолжает мама.

— Еще неделя впереди… успеем…
Последние пару лет дни рождения я вообще не праздновала, было не до того, но в этот раз моя семья взбунтовалась, даже мой брат Андрей высказал свое мнение по этому поводу.

— Вот именно, дорогая. Неделя, — вздыхает мама. — Все-таки юбилей. И Егор готовит тебе сюрприз… Нужно выбрать ресторан и меню. Будет много гостей.

— Я знаю.

Оправляю на себе черное платье с открытой спиной, которое откопала на дизайнерской распродаже пару месяцев назад. Юбка-футляр на мне смотрится отлично, особенно такой длины — до колена.
— Ты будто не рада…

— Я очень рада, мама.

Быть центром всеобщего внимания не моя мечта, а дни рождения на тридцать человек — не наша семейная традиция, но рядом с Егором мне постоянно приходится светиться на всяких мероприятиях, и я привыкла быть его аксессуаром.

— Застегни… — прошу, приподнимая на шее волосы.

Еще одно украшение, которое досталось мне в подарок от Рязанцева на нашу годовщину в прошлом году: круглый кулон с бриллиантом в центре. Егор никогда не скупится на подарки. Одно время мне даже казалось, что он хочет меня ими купить, так их было много. Но потом я поняла, что, в отличие от меня, он эти жесты внимания считает обязательными.

Просовываю ноги в черные лодочки и смахиваю с комода содержимое своей сумки обратно в нее, когда за спиной раздается сонный голос:

— Мамочка, ты уходишь?

Софийка трет кулаком глаз и дует губы, остановившись на пороге нашей дачной гостиной, где она уснула вместе с дедом за чтением «Чиполлино».

На ней голубая пижама с белым зайцем на груди и забавный бардак в светлых коротких кудряшках, носок на одной ноге отсутствует.

Сердце сжимается от счастья, лопается от любви.

Сажусь на корточки и раскрываю для нее объятия.

Софи с разбегу ныряет в них и обнимает мою шею руками, цепляясь пальчиками за волосы.

В моей жизни нет ничего соизмеримого с моей дочерью. Она центр моей вселенной, его сердцевина. Когда-то давно я пообещала себе, что никогда больше не полюблю, но, как только мне на грудь опустили синий кричащий живой комочек, я поняла, что до этого момента ничего о любви не знала.

— Да, малыш. Я на чуть-чуть, ты даже не заметишь, что меня нет.

Прикрываю глаза, вдыхая детский карамельный запах, и уже никуда не хочу уходить.

— Я тогда тебя подожду…

Я рассчитывала сбежать незамеченной, потому все это время мы с мамой шептались. Моя дочь очень привязана ко мне и болезненно переживает любую нашу мимолетную разлуку. Только полгода назад под натиском мамы я сдалась и решилась оставлять Софийку у них на ночь, но каждый раз мне от этого неспокойно, будто без моего маниакального контроля с ней что-нибудь может случиться.

— Ладно… — Сжимаю ее тонкие плечики. — Но если захочешь спать, возьми с собой зайчика и иди, да?

— Я его постирала, — подает голос мама. — Им как будто почистили дымоход.

— Я не разрешала, — бурчит Софи. — Он боится воды…