Бремя империи - Александр Афанасьев

Господи, неужели сейчас этот полет закончится? Никакая качка на море не сравнится с вибрирующим мелкой дрожью полом вертолета Сикорского и ревом турбин над головой. Аж зубы ноют.

Давайте познакомимся, раз уж пока находимся в полете и делать особо нечего. Князь Александр Воронцов, двадцати семи лет от роду, извольте любить и жаловать. Лейтенант флота Его Императорского Величества, выпускник Санкт-Петербургского нахимовского морского корпуса. Слава Богу, не женат, хотя пользуюсь успехом у дам, рост метр восемьдесят два, волосы русые, глаза светло-голубые. И совершенно пустая голова – так изволили выразиться grandpapa, с которым мы недолго виделись в императорском яхт-клубе перед моим отлетом…

Как я умудрился сюда попасть… То грустная история, господа. Но раз уж вы никуда не торопитесь…

Еще три дня назад я был в Санкт-Петербурге… Балы, красавицы, лакеи, юнкера… Цесаревич Николай, в честь которого и назван флагман ударной авианосной группы, на который я сейчас лечу, – мой старый дружок еще с шести лет, с наших игр в Константинополе, в Одессе, в Севастополе и по сей день. Вместе мы, конечно, много чего… отчудили.

И вот – здравствуйте… Самолет военно-транспортной авиации до Константинополя, затем транспортный вертолет – до авианосца. Впрочем, с цесаревичем Его Величество церемонились еще меньше – сразу отправили обратно в Туркестан, в летний лагерь десантников, где они проходили горнострелковую подготовку. Все правильно: цесаревич Николай учился в кадетском корпусе Его Императорского Величества, который выпускал пополнение для десанта – вот его в десант и загнали. А я учился в нахимовском. Значит – в Средиземноморскую эскадру Черноморского флота, которой командовал мой дед до того, как перейти в Адмиралтейство, и где спокойно никогда не было. И надеяться, что дедушка телефонировал командующему эскадрой адмиралу Нетесову, не стоит. Верней, телефонировать-то он телефонировал, к гадалке не ходи – но только для того, чтобы приказать гонять меня, своего внука, в хвост и в гриву. Своего деда, адмирала Воронцова, я знаю и никаких надежд на его заступничество не питаю…

А как все хорошо начиналось… Бал в Царском Селе по случаю переезда[1] закончился в час ночи, но молодежь решила продолжить вечеринку. Молодежь – это цесаревич Николай, великая княжна Ксения, взаимности которой я безуспешно добивался который год, ваш покорный слуга собственной персоной и князь Владимир Голицын – закадычный друг цесаревича еще по кадетскому корпусу. Решили поехать в столицу, развеяться – в Царском Селе молодежных развлечений было немного, ЕИВ[2] держали все в строгости…

И ведь говорил Николаю – не брать «Руссо-Балт» из гаража ЕИВ, найти другую машину, не такую приметную…

От полиции мы ушли – красиво, как в синематографе. Хоть и натворили дел, но я, как самый трезвый из всех после получасовой гонки по проходным дворам центра Питера, стряхнул полицейских, выбрался из города. Только машину, несмотря на ночь, опознали – и у ворот дворца нас уже ожидал дворцовый комендант, генерал свиты ЕИВ Михаил Павлович Лопухин. И Государь Император Александр Пятый, в наспех наброшенном на плечи казачьем кителе….