Брак и мораль - Бертран Рассел

Bertrand Russell

Marriage and Morals

© Bertrand Russell, 1957

© Horace Liveright, INC., 1929

© Издание на русском языке AST Publishers, 2020

Когда мы характеризуем какое-либо общество, будь то древнее или современное, всегда обнаруживаются два элемента, довольно тесно связанных между собой и имеющих первостепенное значение: первый – это экономическая система, а второй – система семейная (семьи и семейных ценностей). Сегодня существуют две влиятельные школы мысли, одна из которых опирается на сугубо экономические воззрения, а другая сводит все к семейным, или, если угодно, сексуальным аспектам; первая, разумеется, школа Маркса, тогда как вторая – школа Фрейда. Сам я не склонен примыкать ни к одной из упомянутых школ, поскольку, на мой взгляд, взаимосвязь экономики и секса отнюдь не демонстрирует явного превосходства одной школы над другой с точки зрения причин и следствий. Например, промышленная революция, безусловно, уже оказала и будет далее оказывать сильное влияние на сексуальную мораль, однако сексуальная сдержанность пуритан была психологически необходима в качестве одной из предпосылок промышленной революции. Я не готов приписывать первенство ни экономическому, ни сексуальному фактору, да и, положа руку на сердце, вряд ли их можно разделять сколь-нибудь строго. Экономика связана преимущественно с добыванием средств пропитания, но люди все-таки редко добывают еду исключительно на благо индивида, который ее жаждет; как правило, пища предназначается семье, а с изменением семейной системы изменяются и экономические мотивы. Должно быть очевидно, что не только страхование жизни, но и большинство форм частного сбережения почти наверняка исчезнет бесследно, если отнимать детей у родителей и воспитывать их за государственный счет, как в платоновской республике[1]; иными словами, если государство берет на себя роль отца, такое государство, ipso facto[2], становится единственным капиталистом. Убежденные коммунисты часто утверждают обратное: если государство будет единственным капиталистом, семья, какой мы ее знаем, не сможет выжить; даже если допустить, что подобные мнения чересчур категоричны, нельзя не признать теснейшую связь между частной собственностью и семьей – связь взаимную и настолько прочную, что невозможно отделить одно от другого, назвать одно причиной, а другое – следствием.

Сексуальная мораль общества, как будет показано, имеет несколько уровней. Прежде всего, имеются позитивные институты, воплощенные в законе; таковы, скажем, моногамия в одних странах и полигамия – в других. Далее идет уровень, где влияния закона не ощущается, зато ощутимо воздействие общественного мнения. И наконец имеется уровень индивидуальных поступков, когда человек принимает решения самостоятельно. Нет ни одной страны и не было ни единой эпохи в мировой истории, где бы и когда бы сексуальная этика и сексуальные институции определялись рационалистическими соображениями (за исключением Советской России). Я вовсе не хочу сказать, что институты Советской России в этом отношении совершенны; нет, я лишь подчеркиваю, что эти институты опираются не на суеверия и традиции, в отличие от, хотя бы частично, институтов всех прочих стран во все времена. Проблема определения наилучшей сексуальной морали с точки зрения общего счастья и благополучия видится чрезвычайно сложной, и ее решение будет зависеть от ряда обстоятельств. В промышленно развитом обществе такое решение будет отличаться от решения в стране с примитивным сельскохозяйственным укладом. Также несомненны различия между обществом, где медицинская наука и гигиена обеспечивают устойчивое снижение смертности населения, и обществом, где эпидемии и иные заболевания выкашивают большую часть населения еще до перехода во взрослую жизнь. Быть может, узнав больше, мы окажемся в состоянии сделать вывод, что наилучшая сексуальная этика для одного климата должна отличаться от таковой для другого – или что сексуальная этика может зависеть даже от типа диеты в конкретном обществе.