Сергей и Диана
Солнечный Геленджик. Ласковое море, лазурное и беспечное, горы, затянутые утренней дымкой, словно задумавшиеся о вечном. Воздух, густой от аромата пицундской сосны, терпкого дыхания можжевельников и пьянящего благоухания цветущих южных садов – магнолий, роз, жимолости. Казалось бы, воплощенная идиллия, созданная для праздного созерцания и отдыха для себя. По набережной размеренно бродят отпускники, канатные дороги везут их к видам, от которых захватывает дух, а кафе манят прохладой и запахом кофе. Но для Дианы и Сергея, чей уютный, вечно оживленный дом притаился в самом сердце этого курортного буйства, истинная гармония звучала иначе. Это был не тихий шелест волн, а многоголосый, полифонический хор жизни, который они сознательно, радостно и порой с изумлением перед самими собой, впустили под свою крышу. Семнадцать мурлыкающих теней, скользящих по подоконникам и диванам, две крошечные чихуахуа, Кузя и Лева, трепещущие, как экзотические бабочки у ног, вдумчивый попугай Жако по имени Жакоша, чьи янтарные глаза хранили мудрость десятилетий, и непредсказуемый, озорной резус Семён – вот их настоящие соседи по жизни. Их семья. Их вселенная. Их бесконечный, ежедневный, подчас утомительный, но бесконечно ценный урок любви.
Но почему? Зачем людям, особенно в наше стремительное, прагматичное, зачастую циничное время, когда успех меряется цифрами, а связи – скоростью интернета, нужны животные? Не как мимолетное развлечение, не как статусный аксессуар в ленте соцсетей, а как существа, глубоко вплетенные в самую ткань их бытия, в расписание дня, в бюджет, в душевное пространство? Диана, поправляя подушку, на которой устроился вальяжно развалившийся кот-вожак Федя, испускающий гулкое мурлыканье, похожее на работу миниатюрного трактора, и Сергей, осторожно, с балетной точностью обходя спящего в дверном проеме, как дорожный затор, чихуахуа Леву, знали ответ интуитивно, всем своим существом, каждой клеточкой, уставшей, но счастливой. Но первая глава этой книги – не история их конкретного, шумного и пахнущего счастьем зверинца, а о фундаменте, на котором стоит весь этот хрупкий на вид, но невероятно прочный мир. О той невидимой, но прочнейшей нити, что тысячелетиями связывает человеческое сердце с миром зверей и птиц, и о том, почему эта связь – не прихоть сентиментальных натур, а насущная, витальная необходимость самой человеческой души.
Любовь к животным – это не слащавая сентиментальность. Это инстинкт выживания духа. Мы, люди, вышли из дикой природы, мы – ее дети, пусть и давно заблудившиеся в бетонных лабиринтах. Наши предки тысячелетиями жили бок о бок с животными: охотились на них с благоговением и страхом, боялись их грозной силы, обожествляли их образы в наскальных рисунках и мифах, приручали первых волков, ставших тенью у костра, зависели от них в самом выживании – от лошади под седлом до коровы в хлеву. Эта генетическая память о глубокой, кровной взаимосвязи всего живого на этой хрупкой планете сидит в нас глубже, чем мы осознаем в повседневной суете. Она – как древний родник под толщей асфальта. В каменных джунглях мегаполисов, в бешеном, оглушающем ритме цифровой эры, где общение часто сводится к пикселям на экране, мы невероятно остро, до физической боли, чувствуем потерю этой изначальной связи. Мы задыхаемся в бетонном плену одиночества, даже будучи окруженными толпой людей, погруженных в свои гаджеты. И тогда, в эту тишину души, протягивают лапу, крыло или просто молчаливо прижимаются теплым боком те, кто не говорит на нашем сложном, запутанном языке слов, но безупречно, безошибочно понимает язык сердца, язык прикосновений, язык молчаливого присутствия. Они напоминают: ты – часть большего. Ты – не винтик системы, а живое существо среди других живых существ.
