Без права на прощение - Кария Гросс

- А дочку визиря мы оставим на десерт!

Мерзкий голос заставил вздрогнуть. «Живее! Поторапливайтесь!», - кричал кто-то в спину. Толпа волновалась, а я на негнущихся ногах поднималась по каменным ступеням. Это- мой эшафот. Начало моего конца.

Шаги сами замедлялись. Я боялась последней ступени.

- Поживее! – прикрикнули на меня, а я гордо вскинув голову поднималась, глядя сквозь покрывало на собравшуюся внизу толпу. Они улюлюкали, кричали мерзости, а я стиснула зубы, чтобы сдержать слезы.

Я знала, он в толпе. Я видела его. Черные длинные волосы, янтарные, змеиные глаза и улыбка, с которой он наблюдает за моим позором. Я бросила взгляд на роскошный торс, украшенный золотом. И сейчас, при свете факелов, оно сверкало, словно волшебное. Военачальник императора. Тварь, которых поискать надо! Мой кошмар… Тот, из-за которого я здесь!

- Годдар, - выплюнула я имя, понимая, что за всей красотой скрывается жестокое сердце змеи, чьи слова подобны яду.

Ветерок колыхнул легкую, но непроницаемую для жадных глаз накидку.

Круглый и толстый Рассул сорвал покрывало с девушки, которая была передо мной. Словно черная птица оно слетело с ее плеч, и толпа зашлась в истерике, впиваясь в нее глазами.

- Ее кожа подобна атласу, ее волосы напоминают ночь. Ту самую ночь, когда вы сможете насладиться ею сполна, - вещал Рассул, а я услышала, как кто-то сразу же выкрикнул цену.

- Пятьсот золотых! – орал мужской голос.

- Разве можно отдавать этот свет ночей за пятьсот золотых? – обиженно произнес Рассул, осматривая стройную и дрожащую фигурку. Я следующая.

- Две тысячи! – хриплый мужской голос заставил меня посмотреть на кричащего. Годдар молчал. Он лишь наблюдал за всем этим, жадным взглядом скользя по изгибам ее тела.

Толпа заволновалась. Я посмотрела на Годдара. Как ты сказал? Хочешь увидеть мои страдания? Мои унижения? Ты хочешь покорности?

Я посмотрела в змеиные глаза и на красивое лицо нага. По его лицу ползла хищная улыбка.

- Никогда, - пообещала я себе, стиснув зубы.

- Три! – сиплый голос перебил ставку.

Я вздрогнула, узнавая его.

Я не знала, как зовут этого приземистого немолодого мужчину в роскошных одеждах, но папа показывал мне его. «Страшный человек! Он покупает девушек на невольничьем рынке, и творит с ними ужасные вещи. А потом их тела находят в пустыне!», - негромко произнес отец, показывая на незнакомца. Я смотрела на него, чувствуя животный ужас и брезгливость. «Но ведь у нас запрещены невольничьи рынки!», - спорила я, но отец лишь горько усмехался. «Есть вещи, которые не запретишь никогда. Когда-нибудь ты это поймешь! Как бы ты с ними не боролся, а они были, есть и будут!». Потом уже я узнала, что папа поднял вопрос и этот старый негодяй лишился всего!

- Продано! – послышался довольный голос Рассула, а слуга старого подонка передавал ему мешок с деньгами. Только бы он ушел! Только бы он ушел… Только бы у него не хватило денег. Он уже купил двух девушек, которые с надеждой смотрели на него.

- И наконец! – послышался голос Рассула. Он взял паузу. – Звезда чарующей ночи, настоящий цветок пустыни, дочь бывшего визиря Тахара! Аиша!

С меня сдернули покрывало, а я предстала перед сотнями мужчин в тонком одеянии, которое почти ничего не скрывало.

Что тут началось! Я зажмурилась. Слова, которые они выкрикивали в запале, ударяли меня, словно, камни, летящие из толпы.

- Сладость ее тела еще никто не познал, - нараспев расхваливал меня Рассул. По толпе прокатилась очередная волна мерзости. Я чувствовала удушающий сладкий запах драгоценных масел, которыми перед этим натерли мою кожу и волосы.

Я стояла с гордо поднятой головой, стараясь не смотреть на разбушевавшуюся толпу.

- Пять тысяч! – послышался сиплый голос, а я вздрогнула.