Беспредельщик - Мария Устинова

Он не за мной пришел. За моим бывшим мужем.

Мне просто не повезло.

Злой… Изуродованный. Взбешенный тем, что мой муж с ним сделал. А вместо него нашел меня – одну в большом доме, беззащитную.

В холодном гараже, куда он меня забрал, темно. Запястья горят от наручников. Я не сумела освободиться, только руки себе содрала. Теперь я догадалась, почему в доме меня оставили одну. Потому что я овца на заклание. Жертвенное животное, которое швыряют хищнику, чтобы он утолил жажду крови.

Перед дверью раздаются тяжелые шаги. Когда она открывается, я поднимаю заплаканное лицо и сердце сводит от страха. Он приковал меня к стойке, я сижу рядом с ней. Мне некуда деться.

– Привет, Ника, – сильно, с сексуальным придыханием, говорит он.

Меня бросает в дрожь. Так страшно, что хочется кричать. Плохая идея, он оборвет мой крик ударом. Схватив за горло, он вздергивает меня на ноги. У него необычный парфюм. «Грязный», горький, с запахом сырой древесины и чего-то терпкого. Я задыхаюсь от этого запаха и боли в горле.

Беспредельщик – могучий мужчина. У него бычья шея, мощные плечи, а рука крепкая, как сталь. Час назад он забил человека насмерть. Плетеный браслет из красных нитей растрепался и разлохмаченный край щекочет шею. Мне так страшно, что я воспринимаю реальность урывками.

– Где этот ублюдок?

– Не знаю… – еле шепчу я.

Я была готова к вопросу. Я его ждала. Я не знаю ответов и боюсь, что Беспредельщик заставит меня отвечать. Он будет жесток, потому что у него нет причин быть мягким.

– Ага, – говорит он, из-за пояса сзади выдергивает пистолет и упирает мне в лоб. Я плачу, тело обмякает. Холодным дулом он ведет по носу вниз, проводит по влажным губам, словно предлагает попробовать. От оружия мерзко несет металлом, холодным вкусом страха и пота, гарью и оружейной смазкой.

– Где девочка?

– Что? Моя дочка? – я так пугаюсь, что снова могу говорить. – Почему ты спрашиваешь про дочку? Она ни при чем… Беспредельщик, прошу… Тебе нужен мой муж, не она!

Прозвище его злит. Он сжимает пальцы и я хриплю, пока он зло дышит мне в рот. На лице багровые шрамы от ожогов. Я не хочу на них смотреть и закрываю глаза.

– Как ты меня назвала? – дуло давит сильнее.

– Прости, – шепчу я, а по щекам быстро ползут слезы. – Прости меня… Прости. Только не убивай. Я тебя умоляю, не убивай нас!

Он смотрит на мои губы. Проводит большим пальцем, сминая их: то ли заставляет замолчать, то ли наслаждается их сочностью. Я знаю, он убьет меня, как остальных. Потому что так принято по их законам.

– Отец сказал, если я не достану твоего мужа, привезти семью. Тебя и дочь.

Его клан злится на нас. Раньше я выла в разлуке по дочери, а сейчас рада, что она не со мной. Им нужен кто-то, кого демонстративно казнят. Кому отрежут пальцы, уши, затем голову и по кускам отошлют моему мужу в наказание.

Нижняя губа дрожит, но я набираюсь храбрости.

– Возьми меня, если хочешь, – срывающимся шепотом предлагаю я. – Возьми меня, Беспредельщик. Только ее не трогайте. Ей всего пять.

Я говорю, преодолевая мощные пальцы на шее. Мне больно, но я должна его уговорить. Обязана. Сердце обливается кровью, горит в страхе по ребенку.

– Я не знаю, где она. Нас разлучили. Прошу…

Я молю, а он смотрит на мои ноги. Ремешки босоножек туго врезались в лодыжки. Ему это нравится. Навевает ассоциации с путами, связанными ногами, с доминированием, властью, сексом. Он поднимает безжалостный взгляд. Женщинам такого мужчины полагается крепко затягивать ремешки на ногах, чтобы все видели: она при муже, у него крутой нрав, и ей многое приходится терпеть в этих отношениях.

– Скажи спасибо своему ублюдку, из-за него тебя приговорили. Я должен отвезти тебя в Москву. Ты можешь поехать в мешке для трупов, – продолжает он. – А можешь стать моей женой. Тогда я буду на твоей стороне, когда ты окажешься там.