Барышня-крестьянка для пленного офицера - Анюта Тимофеева

Я ненавидела ходить в город именно потому, что каждый раз видела их – пленных. И ничем не могла помочь.

Стоящие у решетки, ухватившись за прутья, они были… мальчишками! Конечно, не маленькими детьми, но юношами, почти подростками, а вовсе не молодыми людьми. Молодыми аристократами…

Их вина в том и была – захватившие власть в городе повстанцы выгнали или перебили всю аристократическую верхушку. Кто-то сбежал, кто-то погиб, защищая семью и дом, а кто-то затаился, отдал свой особняк предводителям, и тихо молился, чтобы его самого оставили в живых.

А вина этих парней была в том, что они… были. Были кадетами военного училища, в которое брали дворян. По какой-то недоброй случайности они оказались в городе в момент восстания, и не сумели скрыться.

Кто-то скажет, что они должны были защищать порядок? Но что могут сделать несколько человек против банды? Я бы их не осудила, и не обвинила в трусости, если бы они сбежали. Но почему-то они остались. Они, и тот мужчина, командир, а по факту – воспитатель, учитывая их возраст. И ему-то доставалось больше всех от взявших власть «революционеров».

Да какие, к черту, «революционные повстанцы»? Настоящая банда. Просто местные вначале тоже поверили, что наступит справедливость: у богатых все отберут, а бедным отдадут и деньги, и чужое имущество. Да еще без всяких усилий с их стороны… Ага, мечтатели! Справедливость – она у каждого своя, а такая – вообще в моем понимании грабеж.

Но вначале банда атамана Яшки-Освободителя не встретила сопротивления, местные ему помогали.

Очнулись они, когда подручные атамана разграбили дворы, и стали тащить за косы красивых девушек, чтобы те «встретили и обласкали победителей». Только поздно было возмущаться и пытаться защитить уже свои, а не чьи-то чужие семьи.

А вот эти военные не прошли мимо беспредела, за что и поплатились.

Алена

- Эй, девка, ты что здесь делаешь? Не видишь – нельзя ходить!

- А кто это? – я отошла, и спросила уже потише.

Говорить в полный голос, чтобы несчастные слышали, как мы их обсуждаем – все во мне противилось этому.

- Да это, вишь…

Дородная женщина средних лет вздохнула, и начала рассказ.

Чем дальше, тем страшнее было ее слушать. И несправедливо, что за это никто не ответил!

А еще я порадовалась, что сейчас замоталась в платок, так что и лица толком не видно, и надет на мне какой-то балахон, под которым не то, что фигуру не разглядишь, даже возраст не поймешь!

Женщина рассказала краткий вариант недавних событий, особенно напирая на то, чтобы я не маячила на глазах голодных мужиков.

Да уж... Я не могу сказать, что те девушки заслужили все, что случилось. Никто подобного не заслужил. Тем более, что поддерживали мятежников мужики, а вовсе не женщины. А потом эти мужики, скорее всего, больше переживали о том, что дочери будут «порченые», честь потеряют.

Но никто из них сейчас не помог пленным! Своя шкура дороже. «Моя хата с краю…» Да, я могу в чем-то понять этот страх: им здесь еще жить. Это я живу в избушке на отшибе, можно сказать, что в лесу. А еще я вообще не из этого мира.

***

«Дворянчики», как кто-то их презрительно назвал, выглядели голодными и оборванными. При этом я сразу поняла, что в нормальной жизни оборванцами они не были. Но мундиры не пережили всех испытаний: драки, избиения… а я не сомневаюсь, что все это было! Так что единственная одежда, в которой они и спали тоже, выглядела соответствующе.

Место, где их держали – загон, напоминающий загон для скота, только вместо деревянных жердей – железные решетки. Негде спрятаться, только стоять, взявшись за прутья, или сидеть на земле. Спали пленники в каком-то сарае, который стоял в глубине этого «вольера». По-другому это страшное место и не назвать.