Афганский вальс - Маруся Новка

«Белый танец

Белый танец

Как же это?

Так не честно…»

Я стояла у распахнутого настежь окна и надеялась, что майский ветер успеет высушить недавно вымытые волосы.

Как всегда, на этих словах припева песни, у меня выступили слёзы на глазах. Слёзы обиды на несправедливость судьбы.

«Где ты русский мой афганец?

Ждет тебя твоя невеста…»

Продолжал рвать душу на части голос певицы.

Я сглотнула вязкий комок, подкативший к горлу, и услышала, как хлопнула входная дверь квартиры. Подумала:

«Мама пришла», - и тотчас вздрогнула от ора, ударившего в спину:

- Да выруби ты уже эту тягомотину! Сколько можно?!

Мама была права. Старый двухкасетник с трудом прокручивал зажеванную плёнку, от чего голос певицы становился еще более заунывным и печальным.

- Сколько можно дурью маяться?! – не унималась родительница. – Одно и то же изо дня в день! Лучше пойди и помоги матери сумки разобрать!

- Сейчас, мам, - я нажала клавишу, выключавшую магнитофон, и отправилась выполнять то, о чем попросили. Или приказали?

Мама стояла, опершись рукой о дверной косяк. Раскрасневшееся лицо и запах креплёного вина напомнили о том, что сегодня среда…

Уже три года, как мама работала на рынке. Торговала изюмом, курагой, сушеным инжиром и прочими восточными сладостями, поставщиком которых, как и хозяином лотка, с которого осуществлялась продажа лакомств, был житель одной из восточных республик. Смуглолицый, узкоглазый, с тонким ртом, всегда изображающим улыбочку, Ашотик.

С началом перестройки в стране стало тяжело найти место, где тебе будут рады, где станут востребованными твои таланты и навыки. Хотя, это касалось далеко не всех и не всего.

Едва мама пришла в первый раз на рынок в поисках работы, Ашотик поставил её перед фактом, что кроме успешной торговли ей предстоит раз в неделю ублажать в постели работодателя.

Впрочем, в постели – это громко сказано. Никакими «постелями» тут и не пахло. А поедатели кураги и изюма даже не подозревали о том, что на мешки, сложенные в углу «склада» совсем недавно пролилась сперма «восточного красавца».

Лотков у Ашотика было пять. И пять продавщиц. По одной на каждый день недели. Выходные он посвящал жене, с которой его «окрутил» мула и которую любвеобильный торговец изюмом перевез в нашу республику, надеясь именно здесь заработать капитал.

«Маминым днем» была среда.

Она всегда приходила в этот день чуть позже обычного. Всегда раздраженная. Всегда с запахом дешевого вина и спермы. Всегда с сумками, набитыми продуктами. Своих «кобылок» Ашотик не обижал и подкармливал в пределах разумного.

Я поднырнула под правую руку матери, которой она опиралась о дверной косяк. Вышла в прихожую. Увидела два полиэтиленовых пакета, один из которых лопнул и радовал глаз вывалившимся на пол сморщенным бурачком. Подхватила пакеты, не забыв уцепить двумя пальцами овощ хвостик, не успевший отгнить в силу причин мне не понятных, поспешила на кухню, надеясь, что «вливание» на этом и закончится.

Но то ли вина сегодня было выпито слишком много, то ли Ашотик оказался слишком привередлив в ласках, но настроение мамы требовало продолжения «втыка».

- И когда ты уже за ум возьмешься?! – продолжала негодовать родительница. – Когда до тебя дойдет, что нету твоего шурави! Нету! Война пять лет, как закончилась! Все вернулись! И те, кто воевал, и те, кто был в плену! А те, кто не захотел жить в нашей «стране-раздолбайке», у кого хватило масла в голове, чтобы сдриснуть в Америку, забирают родителей и невест! Тех, что дождались, конечно. И только ты у меня одна. Придуравошная «невеста без места». Сидишь, выпучив глазья, и ждешь с моря погоды!

- Мама, прекрати, прошу тебя – я протиснулась в кухню по узкому коридорчику.