50 безлунных ночей до тебя - Лия Хиро

Конецдекабря...

Среднестатистическая комната одного из общежитий на окраине Пензы. Дешёвые, местами оттопыренные возле швов обои и скрипучий, истёртый десятками тапок паркет из девяностых. И такая же измученная, израненная событиями последних месяцев душа молодой женщины, что сидит, забившись в угол дивана. И не сводит глаз с мобильника в руках. Моя душа. И взгляд, гипнотизирующий тёмный экран, тоже пренадлежит мне. Никак не привыкну, что всё это теперь - моя жизнь. 

"Позвони! Позвони!" - мысленно умоляю я. Знаю, что он выходит на связь каждое, кратное десяти число... Ну давай же! Давай! 

Телефон в руках оживает, высвечивая белым "Неизвестный номер" и я на первой же секунде жму "Ответить". 

- Алло? - хриплю я абоненту на том конце. 

- Сто пятьдесят тысяч. Просунешь в щель между кирпичами слева от входа на "Ласточкины горы". Завтра в три часа. - Равнодушно и монотонно звучит из трубки голос Кастета. Режет нервы ледяной сталью.

- Стой! Не клади трубку! - Вскакиваю, и, заставленная мебелью комната три на четыре плывёт перед глазами. - Скажи, как мой муж?

- Жив. Пока будешь платить, - ржёт он и прерывает связь.

Хватаюсь за угол стола и оседаю обратно на диван. 

Это последние. Остатки от проданной чёртовой машины и золотого браслета, заложенного накануне в ломбард.

Всё. Больше нет сил. Нет денег. И даже слёз нет...

- Опять бандюган звонил? - бесцеремонно врывается в мою комнату соседка. Хамоватая, потасканная мужиками Элька. Не отличающаяся деликатностью и тактом:

- Да убили они его уже, а с тебя тянут последние соки! - будничным голосом заявляет она и цапает с полочки мой матовый лак для ногтей. - Дашь накрасить?

- Бери. - Мертвецки бедным голосом отвечаю я и подхожу к окну, пряча от неё жгучие слёзы.

Думала, что привыкла к пессимистичному настрою окружающих. С каждым днём веры в то, что Рома жив, становится всё меньше. Каждый раз я, как полоумная, жду звонков Кастета. Потому что это единственная связь, нить, тоньше паутины, ведущая от меня к мужу. 

Не знаю, сколько времени всматриваюсь в парящие за окном миллионы невесомых снежинок.

В комнате царит такая тишина, будто её выложили мешками с песком для лучшей звукоизоляции. Не похоже на нашу секцию номер восемь, где творится постоянный бедлам и стоит трёхэтажная ругань. Куда все делись? Или это я... уже не здесь?

И эту гнетущую тишину снова прерывает дребезжащий рингтон моего мобильника.

- Алёна Михайловна! Удалось. - Голос старшего лейтенанта Пономарёва звучит не так обнадёживающе, как хотелось бы. 

- Ну что там, скажите быстрей! 

- Мы определили номер звонящего. Дато Чантурия. Осуждённый из Кемеровской колоннии. - Тяжело вздыхает мужчина, а дальше молчит. 

- Что это значит, Дмитрий Иванович? Я не понимаю, как... 

- Алёна Михайловна... Алёночка, это мошенники. Они не имеют ничего общего с Вашим мужем. Зато, похоже имеют прямой доступ в интернет. В частности, к созданной волонтёрами группе о вашей... истории,  - устало отзывается следователь. - Поверьте моему опыту, в девяносто девяти процентах случаев это обычный развод, лохотрон. Мне очень жаль. 

- А, вдруг это они? - в запале вскрикиваю я. - Что если Роман у них? Вы не хотите проверить этот один процент? 

- Мы, конечно, проверим.

- Это уже другой разговор! Сразу бы так! - Моментально воодушевляюсь я.

- Алёна Михайловна, это большой риск для вас... 

- Завтра в два я буду у вас в участке, товарищ старший лейтенант! Спасибо вам большое! Спасибо! 

- Алёна Мих... - снова пытается он, но я успеваю нажать заветную красную кнопку. 

- Мне нужно использовать каждый шанс... Мы должны поскорее найти твоего папу, малыш!  - шепчу я, облизав пересохшие от волнения губы и подношу вспотевшую ладонь к пока ещё плоскому животу. - Ну что скажешь? Пора за Егоркой в садик?