48 минут, чтобы забыть. Осколки - Виктория Побединская

Яркий свет и нестерпимая головная боль. Странный монотонный гул. Где я?

Пол подо мной мерно раскачивается, и я, пытаясь подняться, упираюсь ладонями в ледяной металл. Белая краска вытоптана так, что сквозь нее просвечивают серые проплешины.

Почему я лежу на полу?

Осторожно перевожу взгляд, осматривая место, где нахожусь, но не узнаю его. Два ряда кресел справа и слева. За широкими овальными окнами проносится незнакомая, укрытая снегом местность.

Поезд?

Мимо проталкиваются подростки с дорожными сумками и массивными рюкзаками на плечах. В руках у них гитары, а сами ребята непрестанно болтают и громко смеются. Я хватаюсь за голову, крепко зажмуривая глаза.

Кто я? И почему не помню, как сюда попала?

Сердце вырывается из груди. Паника накатывает лавиной, от которой не сбежать, и я прерывисто вдыхаю, пытаясь успокоиться.

— С вами все в порядке, мисс?

Резко вскидываю голову.

Чуть наклонившись, пожилой мужчина в длинном бежевом плаще и такого же цвета шляпе встревоженно протягивает руку.

— Все… в порядке… — повторяю я за незнакомцем, вздрагивая и испуганно понимая, что не знаю, как звучит собственный голос. Выходит тихий хрип, будто кто-то расцарапал связки. Я откашливаюсь и пробую ответить снова: — Всё в порядке, я просто… я не знаю…

— Вам плохо? Может, позвать кого-то на помощь? Вы едете одна?

Слишком много вопросов!

Я сжимаю руками голову. Боль пульсирует, посылая заряды раскаленного электричества сквозь каждую клетку тела, и я снова зажмуриваюсь. Почему я не помню даже собственного имени? Разве можно такое объяснить? Никто не поверит, что я не сошла с ума!

— Мисс… мисс? Может, нужен врач?

Я отрицательно мотаю головой. Воздуха не хватает. Стены давят. Опираясь на руки, пытаюсь подняться, несмотря на покалывающую в ногах слабость.

— Виола! — кричит кто-то с другого конца вагона. — Виола, подожди!

Я инстинктивно поворачиваюсь в сторону шума. Невысокая полноватая женщина с туго закрученными кудрями подбегает ко мне, подхватывая под руку.

— Ты упала? — Она поднимает меня за локоть. И тут же, не дожидаясь ответа, начинает говорить сама: — Это все давление. Я ведь предупреждала. Зачем ты убежала одна, девочка? Мы же собирались прогуляться вместе, но только я отвернулась, тебя уже и след простыл.

Она продолжает без умолку тараторить, и по тому, как коверкает согласные, я отчётливо различаю северо-восточный диалект, очень редко встречающийся в нынешнее время. На секунду задаюсь вопросом, почему я могу перечислить все виды английских диалектов, но не знаю, кто я и где? Из всей бесполезной болтовни умудряюсь уловить лишь одну полезную вещь: меня зовут Виола.

— От этой погоды у меня опять разгулялась ужаснейшая мигрень, — жалуется женщина, крепко держа меня под руку, пока мы идём из вагона в вагон. — Поможет только крепкий чай. Только не Эрл Грей, потому что в тот раз…

Но я не слушаю. Все еще дрожа изнутри, рассматриваю пассажиров, пытаясь зацепиться хоть за одну знакомую деталь, но ни один из проходящих мимо людей мне не известен. Блондины, брюнеты, высокие, полные и худые, кто-то из них может знать меня?

— Ты уронила, — произносит ласково женщина, вручая мне черную сумку на тонком ремешке. Я забираю ее, надеясь, что внутри окажутся документы, кошелек или водительское удостоверение. Она продолжает цепляться за мою руку, словно мы знакомы давным-давно. Сначала я решаю, что, может, она моя родственница, но с её слов понимаю, мы всего лишь попутчики. Только кто «мы»?

Я окидываю себя взглядом с ног до пояса и отмечаю, на мне дорогая одежда. На запястье золотые часы, которые совсем не выглядят подделкой. Кожаные ботинки, как и темно-синие джинсы, явно куплены не на распродаже в сетевом универмаге. И тут я понимаю, что даже не знаю, как выгляжу.