42 — одна? - Лиза Вайн

Когда Ута проснулась, то почувствовала запах крови. Она вскочила.

Темно-красный коагулум, образовавшийся в горизонтальном положении, вырвался наружу и шлепнулся на паркетный пол...

Она выругалась и рефлекторно сжала половые губы. Бросилась в ванную комнату, зашла в душ и направила резкие струи душа себе между ног.

Вода в душе стала ярко-красной. Когда все стало ясно, она вылезла и стала искать тампон. Проделав все необходимое, осмотрела оставленный ею след. На паркетном полу красные пальцы ног. Ковер, к счастью, был пощажен! Она принесла тряпку.

Двадцать четыре дня длился ее цикл, каждый раз удивляя ее...

Ута посмотрелась в зеркало. Оценила размер своих пор. Глубину своих "гусиных лапок" и складки наискосок сбоку, да под подбородком. Вздохнула и потянулась за баночкой с кремом.

Недавно ей исполнилось сорок два года, она была преуспевающим врачом-ортодонтом и разбиралась в фармакологии. Еженедельно изучала литературу о старении кожи. Согласно ей, в борьбе с возрастом помогают три вещи:

1)Избегание ультрафиолетового излучения;

2)Наружно применяемые кислоты;

3)Гормоны, точнее, эстроген.

Ута приняла бой. Избегала солнца. Выжимала по лимону в день, смешивала его сок с мазью, которая обещала восстановить смазку у пациенток с сухим влагалищем. Она назвала свой рецепт пофамильно - "Фонтан молодости докторши Баумгартен". Покрывала им лицо, шею, декольте, грудь, ягодицы. Короче не только не влагалище! В данный момент последнее никого не интересовало. К сожалению!

Причесанная и накрашенная, фрау Ута Баумгартен отступила назад. Пробормотала:

— Неплохо для перименопаузы, — и пошла на кухню.

Ее рост составлял метр семьдесят, а вес — пятьдесят четыре килограмма.

Ее глаза были большими, круглыми, голубыми и близорукими. Уменьшенными до неузнаваемости за очками в роговой оправе. Мамино наследство!

В особых случаях она носила контактные линзы. Которые были вообще-то той еще болью!

Ее губы были полными, а волосы натурально блондинистыми. Они доходили ей до бедер и были без седины. Почти!

Потом был нос. Папино наследство! Слишком большой.

Тем не менее, Ута не поддалась искушению лечь под нож. Она утешала себя мыслями о Леди Ди, Барбаре Стрейзанд и Мерил Стрип... Армада крупноносых считалась красавицами!

Обычно ее завтрак состоял из хлопьев мюсли, чашки свежемолотого кофе и стакана холодного молока. Газетчик оставлял газету "Berliner Zeitung" (в переводе – Берлинская Газета) на половичке у двери ее квартиры. Ута, открывая газету, всегда начинала с некрологов...

Она жила в старой квартире на пятом этаже старинного фасадного здания в Берлине. В ста метрах к северу улица пересекалась с Курфюрстендамм, и арендная плата была высокой. Только отсутствие лифта помешало владельцу еще глубже залезть в карман Уты. Владелец-знаменитость, известный по телевидению и колонкам сплетен!

Ее кухня выходила в коридор с высоким потолком, отделанным историческим Штуком со времен императорского райха.

Из кухни открывался вид на крыши Берлина, утреннее солнце в любое время года и бар внизу...

Именно здесь сидела Ута, когда ее взгляд упал на пустое второе кресло.

Еще год назад Ханс сидел в нем. Умный коллега-гинеколог, с которым она делила постель помимо завтрака. Время от времени, во всяком случае. Когда его бывшая жена не позвала его обратно...

Разделял ли Ханс постель и со своей женой, так и осталось неясным для Уты до самого конца. Ее женская интуиция сказала «да».

— Не волнуйся о том, что твои биологические часы тикают, дорогая — сказал Ханс однажды утром. Взглянув на сморщенное от подушки лицо Уты, он добавил — Сегодня женщины легко могут рожать до сорока пяти лет. Или мы можем изъять твои яйцеклетки и заморозить их. Тогда у тебя будет еще двадцать лет, чтобы выбрать отца!